Талбот Мэнди - Орудие богов

– А-а-а! – таково было приветствие, удивленный выдох, в котором соединились разные чувства толпы, увидевшей большее чудо, чем ожидалось.

Двенадцать принцесс заняли места вокруг Ясмини на возвышении, по шесть с каждой стороны. Сразу за ней стояли Хасамурти и Тесс. Остальные служанки расположились позади, спиной к позолоченной двери. Лица открыты только у Ясмини, Тесс и Хасамурти.

Две долгих минуты Ясмини стояла, молча улыбаясь, а сердце у Тесс колотилось, и она уже не могла считать удары. Тесс подозревала, что принцесса нервничает.

– Ты не одинока, – шепнула Тесс. – У тебя за спиной двое друзей.

И Ясмини заговорила.

– Мои господа, – начала она. – Вы почтили наш древний обычай. Истинные воины почти вымерли, начали процветать упадок и недоверие. Но ни брамин, ни чужеземец не могли сделать позором для девушки выбирать, по какому пути следовать, чтобы прийти к чести. Вы знаете, к чему стремится ваше сердце. Доброта, любовь и преданность – вот качества, в которых нуждается ваша мужественность. Это три элемента женственности. И так же, как Шри – богиня доброй судьбы – всегда приходит к тому, кого она любит, по собственному выбору и приносит в приданое куда большее благословение, чем он мог рассчитывать и о чем мог мечтать, истинная женственность должна выбирать себе спутника, а выбрав, оказывать ему почести.

Начав с левого края первого ряда, она одна медленно проходила перед ними, заглядывая каждому мужчине в глаза, улыбаясь каждому.

Ясмини дошла до третьего ряда, а у Тесс мурашки прошли по телу: а вдруг Ютирупы там нет! Ясмини оглядела их всех, одного за другим, потом взяла за руку последнего мужчину и повела его. Снова тот же голос выкрикнул приказ – и двести сабель выскочили из ножен. Под аркой из сверкающей стали, в тишине, Ясмини и ее избранник вышли на возвышение и стояли там рука об руку лицом к собранию, а сабли вернулись на место. Началось какое-то шевеление – слуги внесли корзины и расставили их возле обутых в сапоги ног. Когда слуги покинули зал, заговорила Ясмини:

– Господа мои, в присутствии всех вас я клянусь в любви, верности и женской преданности принцу, которого выбрала, человеку, который будет моим мужем, который уже им является по церемонии Гандхвары, потому что я пришла к нему по собственной воле ночью. Господа мои, представляю вам…

Наступила тишина, все мужчины задержали дыхание, все женщины зашелестели за панелью.

– …Гангу Кхатиавару Дхудиппа Ахакапуши Ютирупу Сингха – магараджу Сиалпура!

Снова взвились двести обнаженных сабель, загремели канделябры, балки отразили рев двухсот глоток:

– Ганг-хо! – и все правые ноги одновременно притопнули, сотрясая здание.

Крышки корзин разрезали кончиками сабель, и на возвышение посыпались цветы, и вот уже под ними утонул ковер. Тот же ветеран, который произносил речь, поднялся на помост и возложил венки на Ясмини и на ее принца, и снова здание сотряслось от рева приветствий и резкого звона стали.

Но Ясмини еще не кончила говорить. Когда крики замерли и клинки вернулись в ножны, ее голос снова возбудил их эмоции, до странного спокойный, но доходящий до каждого уха, точно мелодия скрытого колокола.

– И так как, господа мои, в древности часто случалось, что раджпутская женщина поддерживала своего мужа на троне, оказывая честь ему и Раджпутане своей смелостью и умом, и осмеливалась даже проявлять свое искусство в войне, так и теперь этот принц получает трон благодаря уму женщины. Прежде, чем взойдет полная луна, он займет трон во дворце своих предков, и вы, любя Раджастан, должны теперь ответить, мудро ли я выбрала!

И они ответили во всю силу своих легких. И пока зал звенел от аплодисментов, она выпустила руку Ютирупы, низко поклонилась ему и удалилась через позолоченную дверь в окружении своих прислужниц.

Еще два часа после этого она принимала поздравления, выслушивала вопросы, шепот, смех и ответы, а женщины суетились вокруг нее, и она каждой из них представляла Тесс. Тесс едва ли понимала хотя бы слово из того, что говорилось, но разделяла с Ясмини почести, наблюдала этот дух новизны, который позволил девушке отчасти иностранного происхождения и, таким образом, не имеющей касты в том смысле, какой вкладывают в это понятие индусы, возродить древний царский обычай.

Имели место неизбежные сласти и неизбежные подслащенные напитки. А затем снова выступали слоны и факиры под таинственными деревьями с вооруженным саблями эскортом. Те же самые освещенные факелами лица выглядывали из деревенских дверей, и, наконец, снова ворота в садовой стене.

– Я хорошо справилась? – спросила Ясмини. – О, сестра моя! Без тебя, которая одолжила мне смелость, я потерпела бы неудачу!

Том Трайп ощущал себя обновленным, и его усы так и топорщились от самодовольства. Прежде всего, его Троттере вернулся – правда, со сбитыми лапами и не в состоянии сопровождать хозяина в его обходах, да еще сильно исцарапанный в тех местах, где, казалось, леопард промахнулся в прыжке в освещенной луной пустыне.

В то утро Том поехал сперва к Дику Блейну на шахту: Дик ведь друг и нуждается в доброй вести от своей жены. Затем Том отправился через мост к Сэмсону, а по пути распрямлял письмо от Ясмини и ухмылялся при мысли о том, как будет мистифицировать эмиссара. И все получилось именно так, как он надеялся.

– Как это вам удалось? – недоумевал Сэмсон. – Ведь принцесса исчезла. Ходят слухи, что она переправилась через границу в соседний штат. Гангадхара захватил ее дворец и обыскал его. Как вы доставили мое письмо к ней и получили ее ответ – да так быстро?

– Ох, сэр! – лукаво ответил Том Трайп. – У нас в колониальной службе есть свои пути и средства!

Это было получше, чем развеять ладан и мирру, – озадачить самого эмиссара! Том возвращался к себе на квартиру, ощущая во рту вкус бренди, – он совершил налет на запасы Сэмсона, – и весь так и светился от хорошего настроения.

Совсем не то чувствовал Сэмсон. Он был крайне раздражен и еще больше разозлился, когда вскрыл доставленное Томом благоухающее письмо. Оно оказалось очень кратким, в нем содержался замаскированный смех.

«Принцесса Ясмини Романова Сингх спешит выразить благодарность сэру Роланду Сэмсону за его доброе письмо. Однако она не боится тюремного заключения или неподобающего давления, а что до ее тайны, то она так же верно сохранится, как то, что река протекает через штат Сиалпур».