Владимир Бутенко - Честь дороже славы

Батоко, не в силах сдерживать волнение, встал.

– Клянусь, что никогда не нарушу «Уорк Хабзэ»!

– Я надеюсь на тебя, – подтвердил князь, строго сведя брови. – В скором времени на общий совет съедутся кабардинские владетели. Я возьму тебя в охрану. А пока не теряй времени. Занимайся, чем пристало уорку. Хорошо устроить скачки! У меня есть арабский конь. Но я стар, чтобы соперничать. На него сядет конюшенный. А ты – на своего жеребца, он мне понравился. Думаю, зрителей соберется немало. Покажи себя!

И Батоко, обуреваемый желанием порадовать князя, доказал свое мастерство наездника, первым придя в трудном заезде по скользкой каменистой дороге…

На исходе марта в крепости старшего князя Кабарды Джанхота Татарханова был объявлен общенародный совет. Алихан, зная, что пути туда не менее трех часов, выехал чуть свет, когда по ущельям еще клубился туман. Было зябко. Гривы лошадей лоснились от влаги. Князя сопровождали его младший сын Мурза, Батоко и еще дюжина самых опытных воинов. Чтобы не привлечь внимания лихих людей громким перебором копыт, ехали шагом на неподкованных лошадях – так они меньше ранились на камнях.

Батоко занимал место в середине отряда, которое указал Мурза, и первое время держался напряженно, точно ожидал нападения разбойников. Но однообразный вид туманного леса, прямая дорога вдоль склона горы, размеренный и твердый шаг коня успокоили и навели его на мысли о девушке, которую повстречал у ручья, текущего близ крепости. Был полдень, и припекало солнце. От невысоких деревьев падали на подсохшую землю в пожухлых палых листьях синие извилистые тени. Пахло талой водой и прелью. А где-то на склоне, в чаще буков, заливалась неведомая птаха. Батоко спешил в глубь леса высмотреть кабаньи тропы и растерялся, когда в нескольких шагах увидел юную незнакомку с вязанкой дров на плече, идущую навстречу. Она была удивительно стройна, черноглаза, с двумя длинными косами, заброшенными наперед. Несмотря на тяжесть ноши, поступь была свободна и быстра, а на лице отражалась улыбка. Появление чужого юноши испугало ее. Она хотела немедленно закрыть лицо, но руки были заняты, и даже бросить вязанку было некуда на узкой тропе вдоль крепости. Красавица, нахмурившись, опустила глаза. И Батоко, давая ей дорогу, был вынужден изловчиться и по выступам камней вскарабкаться, зависнуть на крепостной стене. Когда она прошла мимо, охотник спрыгнул на землю и окликнул:

– Скажи, как тебя зовут?

Но скромница даже не повернула головы, а только ускорила шаг.

Эта негаданная встреча не выходила у Батоко из головы. Наверняка эта прелестница жила в крепостном дворе, и необходимо поскорей разузнать о ней. Жаль, что он только недавно вернулся домой и не успел познакомиться со многими жителями княжества. Если она была на скачках и видела, как он одолел соперника, это могло бы заинтересовать ее и оставить о молодом человеке хорошее впечатление…

У крепости валия [32] Валий – верховный, старший князь кабардинцев. скопилось множество всадников из охраны прибывающих владетелей. Их, встречая с почестями, помощники хозяина провожали в покои. Алихан, направляясь в крепость, пожелал, чтобы его телохранителем на совете был Батоко. Княжич Мурза воспринял это с кислым лицом, но промолчал, подчиняясь воле отца.

В большом приемном зале, где на отдельном столике лежал Коран и в больших керамических сосудах стояли знамена, не умолкали голоса собравшихся. Близилось начало совета. Батоко испытал оторопь при виде такого количества известных и знатных владетелей страны. Князь Алихан здоровался с теми, кто попадался на пути, кивал по сторонам, целенаправленно пробираясь к группе владетелей, сгрудившихся в дальнем конце. Наружность их отличалась суровостью: лица хмуры и отчужденны, позы воинственны. Алихана они приняли как своего, обнимая и что-то горячо говоря.

Батоко встал неподалеку от стены, где находились другие телохранители, и, следуя их примеру, положил ладонь на рукоять кинжала. Горделивое чувство объяло его!

Из задней комнаты вышел представительный, седовласый мужчина. По задним рядам прошелестело: «Валий! Джанхот Татарханов, внук великого Бекмурзы, основателя княжеской династии!» Левая половина зала встретила его дружественными возгласами и рукоплесканиями. А партия, в которой находился Алихан, промолчала. Старший князь поклонился и первое слово предоставил мулле, вознесшему молитву Аллаху. Вместе со всеми молился и Батоко.

Речь старшего князя взволновала Батоко: кабардинский народ стоит на черте войны с русскими. Декабрьское требование – снести крепости и вернуть плодородные земли вдоль Терека и Кумы – они отвергли. И это подхлестнуло холопье сословие азатов (вольноотпущенников), чагаров (оброчных земледельцев) и лагунапытов (крестьян на барщине) тайно покидать своих владетелей и переселяться на равнину, под защиту российских полков. К тому же неурожай прошлого года, вызванный засухой, отозвался в отдельных княжествах голодом. Трудной выдалась зимовка. Сократилось поголовье коров и овец, мор скосил лошадей. В сложившемся положении есть три выбора. Первый – это предложение грузинского царя Ираклия переселиться в его страну всем кабардинцам с условием выделения лучших земель и долин. И в баксанской, и в кашкатавской партиях он нашел немного сторонников. Бросать могилы предков – значит, предать свой род. Остается два варианта: или снова обратиться к царице Екатерине с покаянием за нападения на ее крепости и войска и попросить у нее помощи, или силой оружия выгнать захватчиков из своего края.

У Батоко восторженно заколотилось сердце, для него не могло существовать сомнений: только битва с урусами до полной победы! Он был совершенно уверен, что владетели, мудрейшие люди, примут это неотвратимое решение.

Но его ожидало разочарование! Когда после владетеля Тепсаруко из Малой Кабарды, оправдывающего русских за то, что снабжают его людей мукой и не препятствуют пасти скот в долинах рек, выступил Исмаил Темрюков, призвавший к мобилизации и всенародному восстанию против России, в зале поднялась буря! Сменявшие один другого владетели приводили противоположные доводы, то призывая к добрососедству, то настаивая на военных действиях. Настроение зала качалось, как стрелка маятника, пока не взял слово большой князь Мисост Баматов. Именно он был главным среди тех людей, к которым примкнул Алихан.

– Достославные князья! Последние десять лет в Кабарде не гаснет пожар войны. Погибают самые достойные уорки! Я думаю, многие помнят, как мы укрывались с вами в Эшкоконе, дальнем урочище, ожидая войско крымского хана. Но оно было разбито русскими, и мы поддались убеждениям почтенного валия и вернулись на Баксан. Потом был бой за Наур-городок, в котором старший князь потерял брата Кургоко. Наш союз с Крымским ханством прервался после избрания на трон Шагин-Гирея. Но это не совсем так! Нас связывает дружба с храбрыми закубанскими князьями, крымскими и ногайскими султанами, противостоящими в общей борьбе с кафирами. За нами стоит Оттоманская Порта. Вчера я получил срочное письмо от своего человека из Суджука. Русская царица и великий султан подписали особый документ, который подтверждает их прежний договор. Русских заставили вывести войска из Крымского ханства и с Кубани! Они убираются!