Владимир Бутенко - Честь дороже славы

– Премного благодарен, ваше величество, за внимание и столь…

Екатерина вдруг отвернулась. И, вопреки придворному этикету, пожала руку своему новому фавориту.

– Надеюсь, сударь, вы и нонеча заставите биться от восторга сердца?

– Я способен петь только для вашего сердечка, ваше императорское величество!

По мгновенно вспыхнувшей улыбке на отрешенном лице красавца можно было понять, что он уже привык отзываться на знаки внимания государыни, подобно кукле, которую дергают за нить.

Потемкин приотстал, как будто не заметив неприятной выходки «Катюшки». Совсем, матушка, лишилась рассудка от необузданной страсти. Видимо, не наигралась в детстве с куклами, так теперь играется с «Ванечкой». Не время ли подыскать этому «античному божеству» замену? Впрочем, фаворит глуповат и неопасен…

Покои, о которых говорил хозяин, представляли собою два кабинета – японский и китайский. Каждый из них был украшен мебелью, посудой, фонариками, разноцветными бумажными змеями и дракончиками, шпалерами из шелка, на которых были изображены птицы и сказочные существа. Екатерина залюбовалась убранством этих комнат и изумительными вещицами восточных мастеров. Хозяин, зная слабость императрицы, подарил ей лакированную табакерку из бамбука, украшенную дивным орнаментом. Новые картины итальянцев и фламандцев также пришлись Екатерине по душе. Но дольше всего задержалась она в библиотеке князя, рассматривая не только фолианты в кожаной обложке, с золотым тиснением, но и древние берестяные рукописи.

Из книжного узилища вышли в комнату, которую преобразовали в палатку из красной китайской тахты, хотя под потолком висела, множа блики свечей, великолепная люстра. Посередине сиял саксонским фарфором и хрустальными бокалами стол на семь персон. Получасовая встреча в узком кругу была оговорена заранее. Григорий Александрович сел напротив государыни, а соседями ее оказались Прасковья Брюс и Корсаков. В присутствии Потемкина молодой фаворит держался скованно, то подобострастно взглядывая на своего покровителя, благодаря которому попал в спальню ее величества, то как-то блудливо на статс-даму.

– Не сочти за упрек, но хочу сказать тебе, батинька, что положение в Крыму неладное, – обретая серьезность и характерную интонацию в голосе, проговорила Екатерина. – Хан капризничает, беспрестанно просит денег. А противники Шагин-Гирея, как доносит Константинов, не оставляют умысла сбросить его с трона. Суворов в прошлый год предотвратил высадку османов. Но эти волки в лес смотрят! Я писала Стахиеву, чтоб приложил вящее усердие в переговорах. Султан должен подтвердить в конвенции условия Кючук-Кайнарджийского договора.

– Весьма многое может решить мир между королем Фридрихом и императором Иосифом.

«Параша» не отрывала от профиля Корсакова своего отуманенного взора. Потемкин это приметил, в его сознании родилась цепь возможных действий, которые могли бы помочь избавить Екатерину от влияния этой статс-дамы, родной сестры фельдмаршала Румянцева, его недоброжелателя. Но Григорий Александрович и виду не подал, продолжил рассуждения:

– Бог даст, князь Репнин уравновесит амбиции австрияков и пруссаков. Второй год тянется война за баварский престол. Франция и мы больше всех заинтересованы в мире. Французам на горло наступает Англия. А нас не забывает Порта.

– Дания и Швеция – в нейтралитете. Мы должны твердой ногой стоять на Кубани и Кавказе, – заключила Екатерина, мельком заметив погрустневший взгляд «Ванечки». – Доносит Якоби, что во множестве проповедники из Порты преклоняют тамошние народы к своей вере. Происки турок как на ладони. В перспективе им выгодно направить горцев с огнем и мечом на земли «неверных».

– Это так, Ваше Императорское Величество. С нетерпением жду от Суворова рапорт о положении на линии. Мы продолжаем возведение крепостей. Однако зима не помиловала южный край. Из-за неурожая в полках нехватка в провианте. В кавалерийских частях падеж лошадей. Забота о Крыме обременяет весьма.

Екатерина взглянула на своего «Пирра, короля Эпирского», как звала красавца любовника, заскучавшего донельзя, и первой остановила затянувшийся разговор.

– Забастуем о делах. Об этом – не всуе. Приезжай завтра. После твоего приезда из Новороссии мы не толковали, как след… Иван Васильевич, не вешайте носика! И не надувайте губки!

Екатерина широко улыбнулась.

– Мы думаем, час пировать! Григорий Александрович, позови молодых и своих прелестных племянниц!

После ужина, обильного редкостными блюдами (повара-иностранцы постарались выше всяких похвал), гости восторженными рукоплесканиями награждали пение Корсакова, которому старательно аккомпанировал первый скрипач Европы. Фаворит, действительно, обладал приятным тенором и чувством ритма, но верхние ноты проглатывал, брал фальшиво. Екатерина, смолоду относившаяся к музыке без особого жара, но уважающая вкусы других, свое внимание по привычке останавливала не на красоте мелодий и гармонической силе аккордов, а на самом образе каждого из исполнителей. Недаром драматические артисты вызывали у нее больший интерес. И потому многое в музыке воспринимала превратно. Крикливые рулады, жеманные жесты, взволнованные телодвижения «Пирра», вызывающие у иных неприятие, на нее действовали завораживающе – она попросту любовалась красивым самцом, который ночью снова будет ласкать ее в постели…

Потемкин, сидевший рядом с государыней, как и другие, громко хлопал в ладоши, пошучивал, что Корсакову за артистический талант пора присвоить звание «певец-фельдмаршал». А сам не переставал мысленно удивляться: «На пятидесятом году жизни она влюбилась, как деревенская пастушка. И в кого? В заносчивого и пустопорожнего хвата. Значит, мой выбор, когда представлял его, был верен. Опасаться этого „златоуста“ нечего, а матушка пускай потешится, коль случай…»

С детских лет Батоко замечал, что к его отцу сыновья и приближенные князя относились неприветливо, а иногда с пренебрежением, хотя в крепости Азмат считался непревзойденным джигитом. От этого в душе росло желание поскорей вырасти, чтобы вступиться за родного человека! И к своей цели он стремился с удивительным упорством: днями пропадал на конюшне, ухаживая за лошадьми и учась верховой езде, стрелял из боевого лука, вырабатывая меткость, боролся не только со сверстниками, но и с теми, кто был на голову выше. И однажды победу Батоко над долговязым крепышом своими глазами увидел князь Алихан. Высокий, рыжебородый, с пучком морщинок у глаз, он веселым взглядом встретил мальчугана, которого подвел слуга.

– Как зовут тебя, маленький кабардинец?