Владимир Бутенко - Честь дороже славы

– И чегой-то на ночь глядя да в такой мороз тронулись? – сердито бормотал немолодой длинноусый низовец, едущий впереди. – Гутарят, до этого самого Баксана шестьдесят верст. Замерзнем, к черту!

– Должно не менее, раз приказали наготовить сухарей ажник на десять денечков, – отозвался суровый бородач. – Снег выпал. Это погано!

– Потому и полковники верхами скачут, а не в экипажах, – заметил Касьян. – Нехай узнают, как нашему брату-казаку служба достается…

– Один командующий в экипаже, – поправил урядник. – Ему полагается!

За полночь достигли быстроводной Малки. Она не покрылась льдом, несмотря на морозы. Казаки переехали на лошадях, а пехотинцы, подгоняемые командирами, кинулись переправляться вброд, хотя у егерей имелся понтонный мост. Его разворачивать не стали. Кто был повинен в этом преступном нерадении, у Леонтия ответа сразу не нашлось. Ведь были же запасные лошади! Он ошибочно подумал, что армия тут же станет на бивак, солдаты перемотают сухие портянки, а сапоги и войлочные чуни с кожаной подошвой высушат на кострах. Минул час, другой, а войско продолжало двигаться. Еще три горные речонки форсировали вброд. Под утро задул ледяной ветер. Штаны солдат взялись коркой. Послышался в колонне ропот, что ступни закоченели. Сам полковник Ладыженский, поняв, что обморозил ноги, нашел во что переобуться и сел верхом на коня. А сотни простых солдат-страдальцев продолжали шагать, попирать заснеженные на четверть аршина холмы…

Переход с короткой дневкой длился к побережью Баксана ровно сутки. Треть численного состава войска Якоби (те, кто отморозил ноги) потеряла всякую боеспособность. Обездвиженных воинов дальше повезли на казачьих лошадях. Только теперь хватились генералы Якоби и Фабрициан заботиться о служивых, по мосту преодолели бурную ревучую реку и вышли к аулам. Они были покинуты жителями, но во дворах нашлось не только сено для лошадей. Спасением для голодной и обессилевшей русской армии стало то, что кабардинцы не успели угнать отары овец.

На следующий день переход экспедиционной группы составил двадцать верст. Бивак был разбит у подножия горы и хорошо виден со склонов. На них сосредоточились кабардинские отряды. Силы были неравны. Баматов, потеряв два месяца назад своих лучших командиров, собрал князей и старейшин на совет. Решение, тяжелое и безвыходное, было принято. К главнокомандующему Якоби отправились депутаты. И после переговоров владетели Большой Кабарды в присутствии своих отрядов приняли клятву в том, что никогда больше не станут воевать с Россией, а границей между странами отныне становится Малка.

Полковник Савельев с кавалерией и казачьими полками вторгся в Малую Кабарду. Военного столкновения не случилось. Местные князья присоединились к мирному договору, в котором граница для их владений была определена по Тереку.

На войне как на войне. Иногда победы достигаются не в смертельном бою, не за счет ратного искусства, а демонстрацией мощи армии, устрашением. Так случилось на Баксане. Но была ли там победа в полном значении этого слова? Кабардинцы не понесли жертв. А в русской армии от обморожения умерло несколько десятков воинов, в том числе офицеров. Множество солдат стало калеками. Мирный договор был окуплен страшными потерями, которые можно было избежать. И еще. О нравственных качествах Якоби можно судить хотя бы по тому, что он отказался выделить лошадей для перевозки больных солдат на излечение в соседние крепости и терские станицы, хотя имел такую возможность. Более того, уже через два дня губернатор умчался в Астрахань, где ждали его дворцовые покои, рождественские балы и – новый чин генерал-поручика.

Так кто же вы, Державы верные сыны? Не лощеные служаки и чинодралы, не генералы-самодуры, добивающиеся высокого положения и царских милостей, а божьи люди, безоглядно преданные служению российскому народу. Великий русский солдат много раз исходил своими ногами и изъездил на коне почти полземли, куда ни вели его приказы. Командиры были разными, и войны были разными. Горечь поражений чередовалась с радостью побед, но никогда не покидала душу русского ратника святая любовь к отчей земле и своему дому, в котором поднимались ему на смену сыновья. Кланяюсь вам, солдаты и казаки, унтер-офицеры и господа офицеры, в грозный час вставшие на защиту нашего Отечества и покрывшие в битвах знамена императорских полков незабвенной славой!

Леонтия Ремезова с плаца вызвали в штаб полковника Савельева, которому было поручено общее командование казачьими полками. С первого взгляда бывший комендант Моздокской крепости, где на зимних квартирах стояли донцы, узнал сотника, хотя минуло уже пять лет.

– Вот уж судьба-злодейка. Помню, после Калалинского сражения приезжал ты сюда с пакетом от Бухвостова. Вместе Наур-городок отстояли от полчища крымского и кабардинцев. Был ты в командирах, а стал казаком… Ну, садись за стол. Потолкуем малость. Помню, как вместе отбивались от крымчаков в Наур-городке… Ну, что тебе сказать, Леонтий Ильич. Поступил от войскового атамана Иловайского ордер на мое имя, – полковник, не тая в глазах веселого огонька, громко объявил: – Еще в апреле Донской войсковой канцелярией присвоено тебе звание есаула. Знал об этом али нет?

Леонтий растерянно покачал головой, выдохнул:

– Никак нет.

– Оно и понятно… Главное – живой. Был бы кто у тебя богатый – выкупил бы из полона. Такое бывает. А тебе резон на себя рассчитывать… Стало быть, приказываю тебе, как прописано в атаманском ордере, вертаться незамедлительно на Дон, «на льготу». Сухарей возьмешь на десять дён, коня разрешаю выбрать. Бывай здоров, господин есаул!

На двенадцатый день пути по раскисшей после февральских дождей степи, в яснопогодье, Леонтий подъехал к Черкасскому городку, открывшемуся с прибрежного увала. Синевато отливал Дон кольчугой льда. Непрошено набежали слезы. Он смахнул их и, соблазненный запахами отмокшей полыни и душицы, свернул с большака, пустил свою умную кабардинскую лошадь в намет, на вершину кургана.

Ехал мимо станичный дед на арбе, вез из дола сено. И от удивления даже привстал: что за диво? В стороне от своей гнедой лежит на голощёчине кургана молодой казак с раскинутыми руками и обнимает пригретую солнцем землю, как матушку родную…

Волкобой ( донск .) – плеть с тяжелым свинцовым шаром на конце.

Гулебщик ( донск .) – охотник.

Цугикать (донск.) – играть.

Тумка ( донск .) – женщина из татарского рода.

Сула ( донск .) – судак.

До свидания! ( нем .)