Алексей Витаков - Ярость Белого Волка

Получив крепкий отпор во время первого приступа, поняв, что легкой прогулки на свежем воздухе не получится, гетман Жолкевский приказал рыть шанцы напротив Богословской башни. В шанцы установили мортиры, и начался планомерный обстрел крепости. Огонь велся также по Богословской и Авраамиевской башням из Чуриловки. Смоляне отвечали из дальнобойной двусаженной пушки.

Ландскнехтам Вайера удалось захватить Заднепровский острог, но дальше продвинуться они не смогли. Смоляне отошли в крепость и оттуда повели ружейную стрельбу. Сам фон Вайер вынужден был признать, что захват острога равносилен пирровой победе.

Опытный артиллерист маршал Дорогостайский приказал бить калеными ядрами по городу. В Смоленске вспыхнул пожар. Дорогостайский стрелял до тех пор, пока жерла пушек не превратились в раковины.

Но сколько-нибудь весомого успеха по-прежнему не наблюдалось.

Разбитые ландскнехтами Фроловские ворота смоляне восстановили за одну ночь, тем сорвав предстоящее наступление.

Положение поляков становилось критическим.

В Красное, где находилась ставка Сигизмунда, съехались на срочный совет все военачальники.

Сигизмунд был вне себя. И без того худое, заостренное от рождения лицо короля сейчас напоминало бледный полумесяц. Седые волосы из-под собольей шапки падали слипшимися прядями на дорогой плащ синего цвета.

– Пан Жолкевский, я хочу понять, что происходит? Вы обещали взять город с наскоку! Я требую объяснений! – Король мерил быстрыми шагами пространство княжьего терема.

– Должен признать, мы несколько не рассчитали наши силы. – Гетман спрятал за спину вспотевшие ладони.

– Что! Что вы сказали! Королевство, измотанное противостоянием с Габсбургами, вступает в новую войну, в которой кто-то не может рассчитать силы! Мне говорили о вашей бестолковости, пан. Мне говорили… – Сигизмунд резко сел на лавку, но тут же вскочил. – А вы, господин Вайер, можете хоть что-то вразумительное сказать?

– Мой король, мои ландскнехты дрались, как демоны преисподней. Мы захватили Пятницкий острог. Но слабая поддержка артиллерии не позволила нам развить успех.

– У нас нет другой артиллерии, – вмешался Дорогостайский.

– Но вы же, вы же все меня уверяли, что этого вполне достаточно. Что город продержится три-четыре дня. Шембек! Где ваши хваленые венгры?

– Многие погибли, пан король! – Шембек опустил голову. – Их заманили в ловушку и расстреляли. Среди рейтар может начаться ропот.

– Что?! В этой армии нет даже приличных экзекуторов на такие случаи?! Кто-то может нести ответственность за происходящее? Канцлер?!

– Я изначально был против плана гетмана Жолкевского. – Сапега открыто посмотрел в глаза королю. – Поэтому счел нужным рыть подземную галерею и вести осаду, как тому подобает в подобных случаях.

– Мне противны ваши споры, пан канцлер. Разве могут существовать разногласия, когда мы все ратуем за одно общее дело? – Сигизмунд вплотную подошел к Сапеге.

– Разногласий лучше избегать, мой король. Но только в том случае, если все находятся на одном уровне компетентности. – Сапега выдержал взгляд Сигизмунда.

– Да что вы говорите! – Жолкевский скривил рот. – Трусость теперь называется компетентностью!

– Я повторюсь, что изначально был против этого похода и никогда не верил в полководческий дар пана Жолкевского. – Сапега даже не повернулся в сторону Жолкевского.

– Итак, подземная галерея, говорите. – Сигизмунд отступил на пару шагов. – Сколько же мы будем осаждать город?

– Минимум полгода! – Канцлер не опускал взгляда.

– Э… – Лицо Сигизмунда сковала судорога. – Как вы сказали…

– Полгода, мой король. Но никаких гарантий я дать не могу. Скоро зима. Пока нам еще подвозят съестные припасы местные крестьяне. Но амбары и у них не бездонны. И тогда может начаться партизанская война.

– Тогда что?…

– Нужно освободить гетмана Жолкевского от командования войском и пригласить на это место пана Потоцкого. Это – во-первых. Во-вторых, срочно прекратить эти бессмысленные приступы, а вместо этого заблокировать все пути к городу и попытаться вызвать голод.

– А в-третьих, – Жолкевский едва не сорвался на визг, – сидеть подобно кротам под землей.

– Помолчите, Жолкевский! – Сигизмунд отмахнулся. – А впрочем, пан канцлер изложил свой план. Невеселый, сразу скажу, план. Но все же. Что можете предложить вы?

– Мы посоветовались с панами, в частности с маршалом Дорогостайским и господином Вайером, и пришли к выводу: можно предложить его величеству оставить тысячу человек, чтобы удерживать город в осаде, а самим с основными силами выдвинуться к Москве. – Гетман провел внутренней стороной ладони по своей щеке, смахивая обильный пот.

Неожиданно раздался звук, напоминающий хрип перепиливаемого сырого бревна. Это смеялся канцлер Сапега. Звук шел откуда-то из нутра, при этом лицо сохраняло полную неподвижность.

– Знаете ли вы, что произойдет с вашей тысячей через один день? Либо отходить совсем. Снимать осаду и признать поражение. Либо добиваться успеха всем вместе.

– А может, предложить Шеину сложить оружие? Чем черт не шутит? – сказал маршал Дорогостайский.

– Что вы на это скажете, пан канцлер? – Сигизмунд уставился в затянутое бычьим пузырем окно.

– Это единственное верное решение, если мы отказываемся штурмовать город. Я понимаю, горечи поражения можно избежать при условии склонения смолян к союзу с королем Речи Посполитой.

– А вдруг они не согласятся? – спросил король, дергано взяв в руки гусиное перо.

– Они, скорее всего, не согласятся. Но попробовать еще раз следует. А вдруг и впрямь, чем черт не шутит, как говорит пан Дорогостайский. – Сапега наконец расслабил мышцы лица.

– Кто пойдет на переговоры?

– Для начала отправим в город гайдука с письмом. А послать нужно Богдана Велижанина. Смоляне его знают. Ему будет проще всего. – Канцлер медленно надел соболью шапку.

– Вы не против, пан Велижанин? – спросил Сигизмунд, повернувшись к молчавшему до сего времени человеку в казачьей одежде с долгим седым чубом.

– Пойду! – кивнул Велижанин.

– А палача хорошего нам в войске явно не хватает. – Сигизмунд сплюнул под ноги. – Нет у нас хорошего палача!

– Есть! – Голос Сапеги надломился хрипом.

«…и мы уже целовали крест государю нашему Шуйскому, который обещал нам помощь. Поэтому пусть ваш король делает что хочет, а мы сохраним верность нашему государю».

Василий Колоколов твердо смотрел в глаза Богдану Велижанину.

– Значится, сидеть будете? – Велижанин поскреб пятерней бритую голову и тряхнул оселедцем.

– Сидеть будем, – спокойно повторил Колоколов.