Георгий Любарский - Морфология истории. Сравнительный метод и историческое развитие

Такое смещение границ личности у человека современного относительно средневековых людей может показаться неправдоподобным или по крайней мере недоказуемым. О изменениях души людей в бесписьменные эпохи мы действительно можем только догадываться, но Средневековье оставило достаточное количество памятников, рисующих духовный и душевный мир людей того времени. И если мы не находим там привычным нам аспектов личности, это указывает на изменения, произошедшие в ней на протяжении столетий. “Человек раскрывается в “сагах об исландцах” не в прямых характеристиках, а по отношению к другим людям. Дело в том, что в сагах изображаются по существу не отдельные люди, а определенный вид отношений между людьми, а именно нарушение мира, распря, ее поводы, протекания и последствия… внутренний мир отдельного человека сам по себе никогда не изображается в сагах. Отдельный человек никогда не бывает в сагах наедине с самим собой, не произносит монологов, не анализирует своих переживаний, не рассказывает о них… На самом деле обилие фактов, сообщаемых в “сагах об исландцах” об отдельном человеке, участвующем в распре, - это результат того, что отсутствовал интерес к отдельной личности самой по себе. Человеческая личность была меньше выделена в представлении людей” (Стеблин-Каменский, 1984:56).

Описанное отношение к авторству не является специфичным для средневековой исландской литературы. Мы находим то же явление и в странах средневекового Запада, и в Византии. “Не люблю ничего своего”, - писал Иоанн Дамаскин. Для тех времен была характерна ориентация не на творчество, а на авторитет; как наше время при каждом удобном случае спешит заявить: “Это новое! Новое!”, так в те времена любому явлению, любой мысли пытались придать весомость ссылкой на авторитет, традицию, священный текст. Эта позиция неавторства является характерной чертой всей греко-латинской культуры, вплоть до окончания Средних веков.

Отмеченный выше феномен неавторства, характерный для древнегерманской литературы, является уже следующей ступенью развития, которому предшествовали более ранние этапы развития авторства. Хотя мы знаем множество ярких античных авторских имен, но современно го представления об авторстве тогда не существовало. В античности был свой “священный текст” - поэмы Гомера. Эти поэмы занимали в образовании и культуре Древней Греции место, вполне сравнимое с местом Библии в культуре христианского средневековья. С Гомера образование начиналось в раннем школьном возрасте, Гомером оно и заканчивалось, и вершиной, до которой поднимался мыслитель, было толкование и комментирование Гомера. Эта черта греческой образованности сохранилась и в Византии вплоть до ее падения.

Конечно, своих мыслей Гомеру не приписывали, этой черты античность не имела. Но способ обозначения авторства в античности был отличным от современного. Сейчас автор ставит свое имя на обложке книги, чтобы все знали, кому принадлежит текст, чтобы можно было подтвердить приоритет идей, высказанных в книге. “Авторство” античности иное; никакой подписи на книге автор не делал. Мы знаем об авторстве античных сочинений из косвенных ссылок. В письмах и книгах античные писатели, ссылаясь на некую мысль, для удобства ссылки указывали автора, личность которого, учитывая соседский характер эллинской цивилизации, не была тайной. То есть авторство не было формализованным институтом с набором правил - от места указания автора до точного определения правил приоритета. Авторство античности по своему характеру есть авторство косвенное, отсылочное; не сам автор указывает свое имя на книге, а другие, цитируя книгу, упоминают его имя.

Вот из такого положения вещей постепенно родилось современное (и характерное для Нового времени) явление авторства. Его появление - хороший маркер происходящих изменений в душах людей, когда становится важным не то (или не только то), что говорится, а - кем говорится и кто это сказал первый. Но изменения человеческой души не закончились, и превращения категории авторства по-прежнему маркируют происходящие в глубинах души процессы.

Итак, в цивилизациях Греции и Рима мы можем найти более развитые представления об авторстве, чем у древних германцев, хотя и не столь оформленные, как в современную эпоху. А в еще более древние времена, предшествующие расцвету греческой цивилизации, взгляд на авторство был подобен наблюдающемуся у исландцев в Средние века. То есть некое явление развивается до определенной степени в греко-латинскую эпоху, затем угасает, отходит на второй план, возвращается почти в первобытное состояние, а затем в новую эпоху начинается бурное и ускоренное развитие этого феномена - как в Новое время представление об авторстве очень быстро переросло те формы, которые были достигнуты в этом отношении в Греции и Риме.

Именно по той причине, что столь важный для понимания границ индивидуации человека феномен, как авторство, тесно связан с представлением о цитировании, изучение этого частного вопроса может пролить свет на глубинные вопросы становления современной душевности. Например, можно вспомнить, что современное содержание понятия “цитата” выработано в работах схоластов. Хотя в самой схоластике “точная цитата” еще не совсем развилась, работа схоластов объективно способствовала развитию понятия “цитата” и понятию авторства текста. Средневековье еще не знало авторства в современном его понимании, не знало оно и современной цитаты, но если мы обратимся к истории этих понятий на всем протяжении греко-латинского времени, то увидим, как медленно, с определенными (и вполне закономерными) перерывами, возникает представление о духовной собственности, о духовной личности человека, об индивидуальном творчестве, результат которого не может быть подделан в своих основах и должен быть защищен от подделки в своем внешнем выражении. Мыслительная работа схоластов способствовала развитию души в этом направлении, сама, в свою очередь, являясь результатом определенного изменения человеческой душевности и вызванная к жизни ростом индивидуальности людей. Авторство рождается из цитаты, причем рождение это происходит достаточно медленно, и даже на исходе античности современное состояние феномена авторства достигнуто не было.

Итак, до Нового времени такого феномена, как авторство, не существовало - авторства в современном его понимании, осознанного авторства. Это понятие родилось в Новое время, с ростом индивидуа лизма после Ренессанса. Теперь же идет другой процесс, осознанное авторство начинает разлагаться, и появляется коллективное авторство, то самое, которое мы описывали выше на примере Ферми. Еще в начале ХХ века научные работы в большинстве своем были подписаны одной фамилией; Ферми стал зачинателем иного движения, с его легкой руки в моду вошли статьи и монографии, подписанные множеством имен (появилось даже изумительное понятие “коллективная монография”), то есть возникло осознанное неавторство. Однако нельзя сказать, что ситуация коллективного авторства однозначно показывает нам, каким образом будет развиваться понятие авторства далее. Современная культура предоставляет возможность выбора.