Георгий Любарский - Морфология истории. Сравнительный метод и историческое развитие

Вряд ли эти события можно трактовать как торжество государствен ного централизма и проявление силы государственной власти. Требования, принятые королем в результате баронских восстаний, были как раз антигосударственными: король обещал ограничить налоги, отказался от попыток ограничить сеньориальный суд (с пытками и “Божьим испытанием”), баронов могли судить только люди равного им звания - пэры; всем свободным была гарантирована защита от злоупотребления королевских чиновников - что на деле означало возврат к частному праву. Прогрессивными такие изменения назвать нельзя, однако в конкретном развитии Англии именно эта недоразвитость центральной власти оказалась очень полезной на большой исторической перспективе, хотя непосредственно Великая Хартия была не более чем феодальной реакцией против центральной власти. По сути, централизаторские тенденции в Англии преобладали от Вильгельма Завоевателя до Генриха II, затем началась эпоха заметного ослабления центральной власти.

Основные специфические черты английской государственности возникли в результате слабости государственной сферы, в результате победы периферии над централизаторскими тенденциями. В дальнейшем английские короли постоянно нуждались в парламенте (и шли на уступки этому государственному органу), чтобы противостоять претензиям крупных феодалов. Королевская власть ограничивала себя, передавала часть функций парламенту, платя этими ограничениями за централизацию и единство страны. Во многих странах континентальной Европы центробежные тенденции были относительно слабее, центральная власть была значительно сильнее и не нуждалась в помощи парламента (и гомологичных ему органов - Соборов, ландстагов и проч.).

Соответственно и сопутствующие огосударствлению процессы - всевозможные разграничения и дифференцировки в обществе - идут в Англии слабее, чем в большинстве развитых стран Европы. Выше упоминалось, что сословные перегородки между крестьянством и дворянством, ослабевшие в Испании во время Реконкисты, затем проявились с новой силой, дворянство замкнулось в аристократическую касту. В Англии этого не произошло. Уже в XIII в. часть английского рыцарства, разоряясь, теряло характер военного сословия и превращалось в сельских хозяев, так сказать, помещиков. После Столетней войны в XV в. в Англии кроме старых дворян-рыцарей появилось новое дворянство - джентри. Это были разорившиеся, обедневшие рыцари, которые занялись торговлей, стали основывать производства. С ними практически смыкались богатые крестьяне, торговцы и горожане. Различия между сословиями были тем более нечеткими, что любой человек, купивший землю, становился дворянином, джентри. Дело обстояло даже таким образом, что каждый свободный собственник земли с доходом выше определенного уровня был обязан принять рыцарское звание и войти в состав дворянства.

Совсем иначе сложилась судьба континентального дворянства: в Испании, Франции, Германии сословные перегородки были значительно прочнее и общество было разделено на сословия значительно четче. Слабость государственно-правовой сферы пошла Англии, несомненно, на пользу, это сказалось и на скорости экономического развития, и на относительной легкости социальных преобразований, однако от этого само явление не перестало быть иным - Англия характеризуется в общеевропейском градиенте наиболее слабо развитой государственно-правой сферой.

Например, в Испании центростремительные тенденции в конце концов победили, возникло сильное государстве Фердинанда и Изабеллы. В Испании также происходила борьба королевской власти и феодалов, однако важно, что королевская власть быстро победила, сословные границы остались нерушимыми, частное право не появилось, дифференцированность государственного аппарата росла.

Такое особое развитие государственности можно видеть и в современном организации устройства государственной сферы в Великобри тании: в отличие от других бюрократических систем британской свойственен наименьший бюрократизм, меньшая заорганизованность. Бюрократические системы США, Франции и других развитых стран работают очень некачественно, поскольку любой чиновник, естествен но, подвергается множеству проверок со стороны специальных комиссий, и потому в первую очередь заинтересован в соблюдении всех возможных формальностей, чтобы к нему претензий не было, само же дело его интересует в очень небольшой степени. В британской бюрократической системе гораздо больше доверия к личности, гораздо меньше проверок - и гораздо более деловое отношение к работе. Документы в британских учреждениях оформляются в несколько раз быстрее, чем в такой родственной Англии по многим показателям стране, как США. Этот пример показывает, что относительно слабое развитие государственно-правовой сферы вовсе не обязательно является недостатком, речь идет об относительной слабости по сравнению с многими другими странами, а не о “недостатке государственности” для здоровой жизни общества.

Понимание “силы государственной сферы” затруднено тем, что в современном обществе роль государства преувеличена. В большинстве стран государство выполняет функции других сфер, современные общества больны от переразвития государственной сферы. Поэтому ситуация в Англии выглядит более нормальной - хотя характеризуется более слабым государством, чем ситуация, например. во Франции. Сила государства вовсе не есть синоним победоносности в войнах, это вполне независимые категории. Поэтому положение, что в Англии исторически сложилась более слабая государственная система, ничуть не противоречит ее победам над Францией, Испанией, Голландией, ее статусу величайшей морской державы. В военных столкновениях принимают участие не изолированные государственные сферы воюющих государств, а общественные целые; победа в войне не в меньшей степени зависит от степени развития экономики и культуры, чем от военной силы. Англия на протяжении почти всей своей истории (после норманнского завоевания) была одной из сильнейших стран Европы, но это не противоречит тому, что государственно-правовая сфера в Англии развита слабее, чем у многих европейских стран, например, гораздо слабее, чем у более централизованной и дифференцированной Франции.

Раз возникнув, градиент “государственная жизнь/ экономическая жизнь” ориентировал последующие события таким образом, что крутизна этого градиента нарастала. Последний сильнейший (и уже не индоевропейский) натиск степи на Запад - монгольский - привел к централизации Восточной Европы, ведь именно монгольское иго позволило Москве занять доминирующую позицию среди прочих русских княжеств. В результате монгольского ига возникло Московское царство. На самом деле специфического воздействия на возникновение Московии иго не оказало - просто оно явилось достаточно сильным воздействием, на которое Россия ответила исторически типичным (при ее месте в европейском градиенте) ответом - усилением государственности и централизацией. Различные воздействия происходили еще не раз (опричнина Грозного, реформы Петра, круг событий, связанный с крепостным правом), и каждый раз ответ был предопределен все с большей силой - крутизна градиента возрастала. Итогом явились специфические черты русской революции, окончательно переведшей траекторию русского развития на иную, чем у прочих стран, дорогу.