Александр Речкин - Королева железного века против Рима

Британцы связывают потерю своих доходов с налогами, ущербом, причинённым их семьям в результате порабощения, призывом в армию и захвата заложников. Одновременная потеря имущества и родственников лежит в основе недовольства римлянами. Бритты продолжают характеризовать римлян как жадных трусов, «побуждаемых алчностью и распутством». В этой речи бритты Тацита порицают римлян за плохое управление Британией и пагубное влияние на частную жизнь. Римляне не способны контролировать даже собственные желания. Они присвоили землю для своей ветеранской колонии, увели детей бриттов в качестве рабов или заложников и призвали мужчин в римскую армию. Бритты имеют благородные мотивы для войны, сражаясь за своё Отечество, супругов и семьи, в отличие от римлян, стремящихся к наживе и богатству. Бритты Тацита утверждают, что мораль и умеренность на их стороне, превознося почти римские республиканские добродетели и противопоставляя их неумеренным желаниям императорских династий.

Общие жалобы бриттов повторяются отдельными мятежниками, особенно Каратаком, сыном Кунобелина. Каратак и его катувеллауны активно участвовали в сопротивлении Клавдию. В «Анналах» Тацит предполагает, что центр их власти в Камулодуне был присвоен римлянами для ускорения ассимиляции катувеллаунов и их союзников и наставления их в духе римских законов. Каратак возглавлял силуров в восстании против Публия Остория в 47 году н. э. Когда он привёл их к последней битве в 51 году, Каратак поднял дух бриттов и подстегнул к войне, призывая их к свободе, любви к семьям и взывая к прошлым успехам в разгроме римлян. Он пообещал, что одна-единственная битва либо положит начало вечному рабству, либо позволит им вновь обрести свободу. Подражая мужеству предков, которые дали отпор Цезарю, они освободят себя от неволи и от налогов, сохранят честь своих жён и детей незапятнанной.

Каратак Тацита во время выступления перед своими войсками затрагивает те же темы, что и обобщённые речи недовольных бриттов в «Жизнеописании Юлия Агриколы»: свобода от рабства, память предков и беспокойство по поводу обращения с жёнами и детьми. В ходе дальнейших событий его жена, дочь и братья были захвачены в плен. Каратак, вместо того чтобы покончить с собой на поле боя или сражаться насмерть, вверяет себя Картимандуе. Та предаёт его и он попадает в плен к римлянам. Его привозят в Рим в цепях и торжественно выставляют напоказ вместе с семьёй, слугами и другими военными трофеями. Каратак ловко убеждает императора Клавдия, что лучше помиловать мятежников, чем казнить их, и добивается прощения для себя и своей семьи. Пленение позволяет Каратаку спасти жизнь членов своей семьи, но гарантирует ему длительное изгнание, фактическое положение раба на всю оставшуюся жизнь.

В рассказе Тацита Каратак демонстрирует преданность семье и обманутое доверие к своему собрату – бритту. Его речь иллюстрирует причины варварского сопротивления, предлагая общий набор жалоб неримского населения империи; однако он также становится и выразителем традиционных республиканских ценностей. Его сопротивление вносит свой вклад в дихотомический образ бриттов у Тацита, разделяя тех, кто стал клиентами Рима и променял свободу на поддержку римской армии, как Картимандуя и Прасутаг, и тех, кто противостоит римлянам. Бритты в «Жизнеописании Юлия Агриколы» и Каратак в «Анналах» создают образ того сопротивления, которон существовал в первые годы существования римской Британии. Боудика улавливает дух недовольства и растущего негодования и преобразует недовольство британцев в борьбу за семью, нравственность и свободу.

Судьбы Каратака и племени бриттов подчёркивают разрушительные последствия рабства для жизни женщин и детей. Эти последствия проявляются в преследовании семьи Боудики. Сообщив о смерти Прасутага и содержании завещания, Тацит предполагает, что раздел имущества между его дочерями и Нероном был призван защитить семью царя иценов от злоупотреблений, а его землю – от насильственной экспроприации. Всё произошло как раз наоборот. Боудика даже не успевает окончить траур по умершему, как центурионы Светония опустошают его королевство, а «рабы» Ката Дециана захватывают дом Прасутага. Отношение к его семье ещё хуже: «Прежде всего была высечена плетьми жена Прасутага Боудикка и обесчещены дочери; далее, у всех видных иценов отнимается унаследованное от предков имущество (словно вся эта область была подарена римлянам), а с родственниками царя начинают обращаться как с рабами».

В то же время Тацит не всегда осуждает идею захвата добычи военным путём, но ицены не противостояли Риму после смерти своего вождя. Действия римлян превосходят ожидания от простого вступления в права собственности. Тацит использует образы, знакомые по описанию действий в захваченных городах, включая нападение на уважаемые женщин и детей и разграбление их домов завоевателями, чтобы привлечь внимание к нарушению доверия к римлянам. Жестокое обращение с семьёй Прасутага и иценской знатью – унизительная форма господства, которая подрывает установившиеся отношения с Римом и создаёт новую иерархию. Боудика и её дочери являются высшими членами местного общества и подвергаются нападениям со стороны солдат, многие из которых по происхождению галлы, германцы или даже британцы. Наказание Боудики унизительно: в римском мире порка предназначалась только для рабов и применялась к свободным людям только в случае совершения ими таких ужасных преступлений, как убийство. С королевой обращаются как с рабыней. Судьба её дочерей также свидетельство очередного нарушения закона.

Тацит называет сексуальное насилие над дочерями Боудики актом stuprum. Тацит выбирает взвешенный термин, ибо римские авторы используют stuprum для описания преступления, заключающегося в нарушении половой неприкосновенности свободнорождённых римлян. Тацит предполагает, что дочери имели римское гражданство или, по крайней мере, что они заслуживают сочувствия со стороны его римских читателей. Stuprum уничтожает pudicitia дочерей (термин, обозначающий сексуальную неприкосновенность, также относящийся обычно к свободным римским гражданам). Выбор специфических римских терминов подчёркивает избыточность насилия: солдаты, которые, возможно, даже не являлись римскими гражданами, наказывают знатных римлянок, как если бы те были рабынями. Их сексуальное бесчестие аморально и рассматривается как тирания.

Личные страдания Боудики – одно из многочисленных оправданий восстания, и его история наглядно демонстрирует жалобы бриттов. Тацит продолжает: «…возмущённые этими оскорблениями и страшась ещё худших, поскольку их земля стала частью провинции, ицены хватаются за оружие и привлекают к восстанию тринобантов, а также всех тех, кто, ещё не сломленный порабощением, поклялся на тайных собраниях отвоевать утраченную свободу, питая особую ненависть к ветеранам». Ицены сотрудничают с тринобантами и нападают на ветеранскую колонию. Армия мятежников стремится к храму Клавдия, который они считают «оплотом вечного господства над ними» (arx aeternae dominationis). Этот архитектурный фон символизировал власть римских императоров. Отрицательные коннотации dominatio предполагают соответствие между внешними делами и политической напряжённостью в Риме. На протяжении всего своего рассказа Тацит связывает dominatio с правлением тирана и использует этот термин для характеристики наследственного принципата, царствования плохих императоров и типа власти, желаемого женщинами императорской семьи. Кроме того, автор использует слово servitium, чтобы описать жизнь под игом императора Клавдия. Связывая место поклонения императора с dominatio и определяя основную жалобу бриттов как жизнь в рабстве, Тацит предполагает, что он использует восстание для выяснения современных проблем имперской политики в Риме, создавая эквивалент между восстанием туземцев и отсутствием сенаторской свободы при Нероне.