Александр Речкин - Королева железного века против Рима

Восстание Боудики вспыхнуло в силу действия различных причин, а сама Боудика сыграла роль объединяющего центра для тех, кто испытывал отвращение к оккупантам и разочарование римским управлением Британией. В историческом обзоре Тацита о подчинении римлянами в Британии восстание Боудики следует за восстанием Каратака и продолжает начатое им дело. Она отвечает на жалобы британцев и обеспечивает лидерство и единство. В представлении Диона Кассия история Боудики тесно связана с действиями римлян в Британии, она утверждает, что и она, и её единоплеменники попали в рабство по своей собственной вине: они должны были изгнать римлян, как только те прибыли, поступив с ними так же, как их предки с Юлием Цезарем. Изолированность Британии должна уберечь остров от нападения; однако ненасытная жадность римлян преодолела даже нелюбовь захватчиков к океанским путешествиям.

Тема римской алчности ценой собственной свободы проходит через всё повествование о Боудике, что тесно связывая его с рассказом о двух восстаниях, которые потрясли Римскую империю в начале I века: восстанием Батона в Иллирии в 6–9 годах н. э. и восстанием Арминия в Германии в 9 году н. э. Дион и Тацит тонко ссылаются на эти события. Боудика повторяет взгляды вождей этих мятежей на свободу и резкую критику ими римского империализма как проявление неоправданной жестокости и сознательного отторжения местных традиций. Подобно Арминию или Батону, Боудика обладала возможностью противостоять наступлению римлян и разрушить уже начатые ими культурные и архитектурные влияния. Боудика привлекла внимание к ошибкам в губернаторском управлении провинциями, которые могли иметь катастрофические последствия для дальнейшей римской экспансии.

Биограф Светоний считал Bellum Batonianum 6–9 годов н. э. (известное как Великое иллирийское, далматское или далматско-паннонское восстание) самым серьёзным конфликтом, с которым столкнулись римляне после Пунических войн. Господство над регионом современных Балкан оспаривалось ещё со времён Цезаря и позднее. Как и в Британии, его жители были знакомы с некоторыми аспектами римской культуры, в том числе с латинским языком, но были обеспокоены утратой собственной свободы. Восстание началось, когда племена дезитиатов во главе с Батоном отказались присоединиться к Тиберию в его войне против германских племён. К дезитиатам присоединились бревки, возглавляемые другим Батоном, а также далматы, паннонцы и многие другие. Как и в истории с объединённой армией Боудики, это был редкий случай, когда различные народы объединились против общего врага. Будущий император Тиберий столкнулся с мятежниками, послав вперёд Марка Валерия Мессаллу, правителя Далмации и Паннонии. В конце концов Тиберий вывел все свои войска из Германии, а Август послал к нему своего внука Германика (племянника Тиберия) с армией специально призванных на службу вольноотпущенников. Римская армия выросла до пятнадцати легионов и вспомогательных войск и насчитывалп около ста тысяч человек. Во время подавления восстания произошло несколько ожесточённых сражений: мятежники, как и бритты, были искусны в использовании партизанской тактики, скрываясь в лесах и холмах и совершая набеги на римлян. Тем не менее, римляне постепенно брали их измором. Бревкиец Батон был разбит в 8 году н. э. и предан смерти; Батон из дезитиатов продержался ещё год.

После того как обе стороны понесли тяжёлые потери, Тиберий и его армия в конце концов осадили крепость Батон в Андетриуме (близ современного Горни-Муча, Хорватия), разгромив мятежников. По словам Диона, мятежники бежали в горы, а римляне преследовали их «как диких зверей». Отступление армии восставших не требовало поголовного уничтожения, но уподобление врагов диким животным, возможно, облегчило действия римлян. Когда создан образ нецивилизованного, дикого врага, то резня кажется менее спорной с моральной точки зрения. Германик преследовал дезертиров до Ардубы (возможно, современного Врандука на территории Боснии и Герцеговины), последнего очага сопротивления. Между теми, кто искал там убежища, и местными жителями возник спор о том, следует ли продолжать сопротивление. По словам Диона Кассия, женщины «желали свободы, вопреки мнению мужчин, и были готовы терпеть всё что угодно, кроме рабства». В последовавшем сражении женщины схватили детей и либо бросились в огонь горящего города, либо утопились в реке. Германик взял город, а окрестные племена заключили мир с Римом. Батон сдался. Он послал своего сына к Тиберию в качестве заложника и подтверждения обещаний мира, а затем прибыл и выступил в защиту своего народа, прося помилования для своих людей, но ничего для себя. Дион пишет: «В конце концов, на вопрос Тиберия: «Почему вы решили восстать и воевать против нас столько времени?» – он ответил: «Вы сами виноваты в этом, ибо сторожить ваши стада вы посылаете не псов или пастухов, а волков».

Между сожжением Ардубы, речью Батона и восстаниями в Британии прослеживается некоторое сходство. Впрочем, хотя и Батон, и Боудика подчёркивают необходимость свободы, идея свободы у Батона носит гендерный характер. Для него рабство – призыв в римскую армию и тяжкое бремя налогов. Батон обосновывает восстание тем, что Рим жестоко обращается Рима с коренным населением провинций. После создания провинции Рим прислал безумных администраторов, которых Батон характеризовал как агрессивных диких зверей, а не защитников. Метафора Батона приобретает особое значение по сравнению с речью Боудики у Диона, в конце которой королева воинов осуждает слабость римской армии по сравнению с силой её народа и заканчивает своё увещевание словами: «Покажем им, что они – всего лишь зайцы и лисицы, которые пытаются властвовать над собаками и волками!». Она приказывает воинам считать себя волками, яростными защитниками своей территории и собственной стаи. Превратив себя в альфа-самку, Боудика вновь подчёркивает разницу между собственными методами и методами других властителей, о которых она упоминает в речи, от оборонительной политики вавилонских цариц до клиентской королевской власти Картимандуи.

Боудика и Батон реагируют против одинаковых по сути злоупотреблений, присущих провинциальным администрациям. Батон и его люди восстают против чрезмерного налогообложения, призыва в римскую армию и нехватки пропитания. Боудика также сопротивляется рабству, вызванному повышением налогового бремени и требованием возврата займа. Оба они отвергают жестокость римлян и их имперскую стратегию, когда захватчики стремились поработить земли и народы без разбора, без последовательного и чёткого плана интеграции их в состав империи. Отсутствие этого плана, пожалуй, лучше всего видно по реакции женщин. Для женщин в Ардубе, похоже, любая форма римского правления будет означать рабство. Женщины выражают свою преданность свободе и предпочитают смерть. Боудика Тацита мыслит сходным образом и, в отличие от Батона, выбирает смерть, а не плен.