Александр Речкин - Королева железного века против Рима

Камилла и Дидона изначально являются эффективными моделями лидерства в политической и военной сферах, несмотря на их пол. Ещё один пример показывает, что женщина-командир может преуспеть во время ведения войны. В «Истории Рима от основания города» Тита Ливия увековечена Клелия, ставшая успешным предводителем и заслужившая почести во время войны с Ларсом Порсенной во второй и третий годы существования республики. Клелия преуспевает, потому что не стремится проявить мужские черты в ущерб девичьим, а, скорее, усиливает женские добродетели собственными действиями, она использует мужскую смелость, чтобы защитить свою женскую скромность. Клелия следует образцам Горация Кокла и Муция Сцеволы, каждый из которых боролся за свободу и завоевал признание этрусков. Клелия была свидетельницей почестей, воздаваемых Сцеволе за его храбрость и, вдохновившись ими, сама решила добиться общественных почестей. Ей представилась такая возможность, когда она была послана в качестве заложницы к Порсенне. Обманув своих стражников, она стала командиром отряда дев (dux agminis uirginum), который смогла провести через Тибр обратно к своим семьям. После её побега Порсенна потребовал возвращения Клелии, но гнев его перешёл в восхищение. Этрусский царь ставил мужественную храбрость Клелии даже выше, чем поступки Горация Кокла или Муция Сцеволы. Порсенна уважал смелость Клелии и позволил ей вернуться в Рим с некоторыми из оставшихся заложников. Она выбрала самых молодых мальчиков и получила за это ещё больше похвал. В память об её подвиге был воздвигнут памятник нового типа: конная статуя у Святой дороги (via Sacra) как дань уважения её уникальному мужеству и назидание молодым мужчинам и будущим поколениям, чтобы те подражали её смелости. Рассказ Ливия о Клелии, скорее всего, фабула (вымысел, сказка), чем реальная (действительно произошедшая) история, призванная продемонстрировать, что и женщина может эффективно действовать в военной ситуации и проявить удивительную храбрость, которая должна служить примером для молодых мужчин.

В имперской римской историографии сохранилось понятие dux femina, но оно обычно указывает на угрозу, исходящую от женщины, которая взяла на себя роль вождя и которая облачена империумом. Женщины-командиры переворачивают установленные обычаем гендерные роли и имеют возможность подрывать власть и выхолащивать мужчин вокруг себя: если женщины ведут себя как мужчины, то мужчины должны стать слабыми, как женщины. Авторы поздней республики и ранней империи используют военные образы и наделяют женщины, которые действуют за пределами традиционной республиканской женственности, мужскими чертами, стремясь подчеркнуть опасность ситуации, когда женщина получит возможность влиять на традиционно мужские сферы. Военная метафора приобретает буквальный смысл в действиях Фульвии, жены таких исторических персонажей, как Публий Клодий Пульхр, Гай Скрибоний Курион и Марк Антоний. В качестве жены Антония Фульвия стала известна своим исключительно мужским характером и участием в Перузинской войне 41 года до н. э., в которой Антоний противостоял Октавиану. Римская литература изображает Фульвию как конфликтную и гипермаскулинную женщину: по мнению Веллея Патеркула в ней не было «ничего женского, кроме тела». Во время проскрипций, объявленных триумвирами, Фульвия проявила жестокость и мстительность. Она ответила категорическим отказом на ходатайство римских женщин, добивавшихся отмены налога на их имущество. После победы при Филиппах в 42 году до н. э. триумвиры разделили между собой империю, причём Антоний остался на Востоке, а Цезарь Октавиан вернулся в Италию для того, чтобы наделить землёй всех ветеранов. Фульвия, оставшаяся в Италии, обладала огромным влиянием на государственные дела; в частности, от неё зависело решение вопроса об африканском наместничестве и о триумфе её деверя Луция Антония, занимавшего в 41 году до н. э. должность консула. В своих «Филиппиках» Цицерон приводит ряд осуждающих речей против Антония, Фульвия подвергается критике за принятие финансовых, а также военных решений и тем самым ставит своего мужа под каблук. Хотя неясно, играла ли Фульвия активную роль в качестве полевого командира, доступные источники предполагают, что она выступала в качестве женщины-воина.

Как литературное клише, термин dux femina означает женщину, которая ведёт себя как командир, наделённый военной властью. В то время как некоторые женщины-лидеры кажутся способными командовать армиями и вести мужчин к славе, женщины поздней республики и ранней империи приспосабливают эту идею к новым целям, скорее ослабляя, чем усиливая славу своих мужчин. Римские историки доказывают, что женщины, которые командуют, рискуют стать слишком мужеподобными. Тацит использует этот термин применительно к женщинам императорского двора, чтобы описать тех из них, кто неофициально присвоил себе часть мужской власти. Такие женщины преступают границы в военной, политической и бытовой сферах. Несколько женщин появляются во время военных действий и дают возможность сравнить их с Боудикой. Тацит описывает женщин империи в зависимости от мотивации поступков каждой из них и влияния на репутацию её мужа.

Во время правления Тиберия в качестве военачальников упомянуты две женщины: Агриппина Старшая, жена внука Ливии Германика, и Мунация Планцина, жена Гнея Кальпурния Пизона. Роли этих женщин рассматриваются по-разному, как в положительном, так и в разрушительном контексте. Агриппина Старшая – образцовая жена и мать шестерых детей, которые доживают до зрелого возраста, образец целомудрия и женской добродетели (pudicitia); однако она высокомерна и бросает вызов авторитету императрицы Ливии. Она сопровождает своего мужа в его походах за Рейн и дважды демонстрирует свою способность командовать. Во-первых, во время мятежа она уходит из лагеря со своим маленьким сыном Калигулой и не возвращается до рождения следующего ребёнка. Её отъезд – зрелище, увиденное армией Германика, из которой она уводит «горестное шествие женщин» (muliebre ac miserabile agmen). Единственный подобный пример полностью женского войска в походе во всём творчестве Тацита содержится в его описании женщин Моны. Тацит объединяет эти две группы женщин, предполагая, что, mutatis mutandis, метафорическая женская армия Агриппины действительно могла появиться. Однако Агриппина – единственная мужественная женщина в этой группе. Агриппина ведёт женщин в изгнание, и её отъезд позволяет Германику сделать выговор своим солдатам армии и тем положить конец мятежу.

Во второй раз Агриппина заявляет о себе более решительно. Когда армия Германика была окружена, Агриппина не даёт римлянам разрушить мост при отступлении. Тацит называет её «сильной духом женщиной» (femina ingens animi), которая взяла на себя обязанности полководца (dux) «и, если кто из воинов нуждался в одежде или в перевязке для раны, оказывала необходимую помощь». Её действия перекликаются с действиями германских женщин, упомянутых выше, и она более эффективна, чем её муж; однако не все считают её достойной похвалы. Узнав об обороне моста Агриппиной, Тиберий, по словам Тацита, начинает по-своему интерпретировать действия Агриппины в лагере: «Нечего делать полководцам там, где женщина устраивает смотры манипулам, посещает подразделения, заискивает раздачами, как будто ей недостаточно для снискания благосклонности возить с собою повсюду сына главнокомандующего в простой солдатской одежде и выражать желание, чтобы его называли Цезарем Калигулой». Тацит передаёт критику Тиберия по поводу влиятельного присутствия Агриппины и её сына Калигулы. Более того, Тиберий считает, что «Агриппина среди войска могущественнее, чем легаты, чем полководцы: эта женщина подавила мятеж, против которого было бессильно имя самого принцепса». По мнению Тиберия, демонстрация Агриппиной собственного сына в сочетании с её милитаристскими по духу действиями показывает, что она получила чрезмерную власть, недопустимую для женщины.