Александр Речкин - Королева железного века против Рима

Для понимания этого различия особенно важно разобраться с выржением dux femina (женщина-командир) особенно важно для этого различия. Тацит называет Боудику dux femina, что вызывает в памяти множество литературных ассоциаций и одновременно побуждает читателя задуматься о месте Боудики в устоявшемся литературном каноне. Это своеобразное клише впервые употреблено Вергилием применительно к Дидоны Вергилие, но в целом в римской историографии оно употребляется в уничижительном контексте. Это особенно применимо к «Анналам» Тацита, где термин dux femina применяется к женщинам императорской семьи. Учитывая подобный контекст, место Боудики в XIV книге «Анналов» следует рассматривать как уникальную возможность dux femina отнюдь не римского происхождения возглавить армию и завоевать симпатии читательской аудитории.

Прежде чем мы рассмотрим Боудику как предводительницу огромной армии, следует указать на различные роли женщин в повествовании Тацита. Группы женщин начинают восстание и играют противоположные роли. Они либо участвуют в боевых действиях, либо являются зрителями на местах сражений, наблюдая за теми, кто сражается, и напоминая им о семьях, которые погибнут в случае проигрыша их отцов и мужей. Эти взаимоисключающие сцены создают путаницу: является ли роль женщин активной или пассивной? Они зависимы или автономны? Сравнение женщин в этих сценах позволяет нам увидеть, как Боудика действует в отношении ожиданий женщин не-римлянок.

Восстание Боудики последовало за разрушением Светонием Паулином священных рощ на острове Мона. Действия Светония ничем не обусловлены: скорее, это просто стремление прославиться. Гай Домиций Корбулон, которого Тацит определил как конкурента Светония как военачальника и человека, имеющего значительный вес в обществе, одержал великие победы в Армении в 59 и 60 годах, и Светоний желает достичь того же уровня. Когда солдаты Паулина форсировали пролив, отделяющий их от острова Мона, они столкнулись с пугающим зрелищем: противник выстроился в линию на берегу, неприятельская армия состояла из вооружённых мужчин, друидов, выкрикивавших ужасные проклятия, а вокруг этого войска бегали женщины, которые облачены «в чёрные одежды, как фурии, с распущенными волосами, они размахивали факелами». Тацит, описывая женщин в этом отрывке, отличает их от тех, кто участвовал в восстании Боудики. Женщины, защищающие религиозный центр, подобны фуриям, мстительным духам подземного мира. Совместно со жрецами-друидами они были способны парализовать римских солдат страхом. Римский полководец вынужден пристыдить своих легионеров, призывая солдат сражаться, он и его люди призывают друг друга не бледнеть перед «женственной и фанатичной армией» (muliebre et fanaticum agmen). Термины Тацита весьма взвешены: muliebris, «женственный», часто имеет в тексте унизительный смысл и означает трусость и непостоянство женщин и иностранцев. Fanaticum, «фанатик», означает, что женщины были вдохновлены или на них снизошёл божественный дух. Наше первое впечатление о женщинах на поле боя в Британии – маниакальная, яростная группа верующих, а не воинов, вооружённая только факелами. Поначалу они производят эффектное впечатление, но вскоре оказываются побеждены, поскольку римляне дисциплинированно продвигаются вперёд, поражая врага.

Женщины также неистовствуют и перед нападением на Камулодун. По мере того как бритты набирают силу, ряд предзнаменований возвещает об грядущей гибели города. Среди прочих чудес «впавшие в исступление женщины стали пророчить близкую гибель: в курии камулодунцев раздавались какие-то непонятные звуки, театр оглашался воплями, и на воде в устье Темзы явилось изображение поверженной в прах колонии; Океан стал красным, как кровь, и на обнажённом отливом дне виднелись очертания человеческих трупов». Боудика готовится атаковать оплоты римлян в Британии. Нападение на Камулодун – нападение на местное воплощение Рима, пусть и находящееся вдали от самого Вечного города. Эти видения внушают страх жителям города. Ветераны не смогли отправить стариков и женщин в безопасное место и все они погибли. Позже, во время нападения на Лондиниум, Светоний позволяет всем, кто может присоединиться к его армии, сделать это, а тех, кто остаётся, убивают восставшие. К их числу относятся женщины, названные «непорочным полом» (imbellis sexus), и пожилые люди. Эти женщины – беспомощные члены общества, и армия оставляет их на растерзание. Тацит сопоставляет этих женщин с религиозными образами Моны, а также жён и матерей, участвовавших в последнем сражении Боудики.

В ходе финальной битвы женщины оказывают и пассивную поддержку, и активное сопротивление. Когда две армии собираются вместе, римляне Светония создают тесный строй, легионы окружены легковооружёнными войсками, с кавалерией на флангах. Британцы менее организованны. Тацит пишет: «А у британцев в каждом отряде конных и пеших шло ликование; их было такое множество, как никогда ранее, и они были преисполнены такой самоуверенности, что взяли с собою жён, дабы те присутствовали при их победе, и посадили их на повозки, находившиеся у краёв поля». Присутствие женщин выдаёт высокомерие бриттов: воины пригласили женщин посмотреть на свою ожидаемую победу. Женщины присутствуют на поле битвы скорее как зрители, нежели в качестве воинов, наблюдая за происходящим с повозок, а не с колесниц. Их транспортные средства непригодны для войны, они отделяют их от сражающихся и подчёркивают вспомогательную роль женщин.

В этнографической работе «О происхождении германцев и местоположении Германии» Тацит раскрывает потенциальную позитивную роль женщин варварских народов в качестве наблюдателей на войне. Это обычай германских племён – сражаться рядом с членами своей семьи и получать поддержку от криков своих женщин и криков своих младенцев в стороне: «Больше всего побуждает их к храбрости то, что конные отряды и боевые клинья составляются у них не по прихоти обстоятельств и не представляют собою случайных скопищ, но состоят из связанных семейными узами и кровным родством; к тому же их близкие находятся рядом с ними, так что им слышны вопли женщин и плач младенцев, и для каждого эти свидетели – самое святое, что у него есть, и их похвала дороже всякой другой; к матерям, к жёнам несут они свои раны, и те не страшатся считать и осматривать их, и они же доставляют им, дерущимся с неприятелем, пищу и ободрение». Израненные воины возвращаются к своим матерям и жёнам, и эти женщины лечат их, давая пищу и придавая бодрости. Они также имеют возможность поднять моральный дух своих мужей и сыновей, так как рискуют в случае поражения их попасть в рабство:

О том же рассказывает Цезарь («Записки о галльской войне», I, 51): «Как рассказывают, неоднократно бывало, что их уже дрогнувшему и пришедшему в смятение войску не давали рассеяться женщины, неотступно молившие, ударяя себя в обнажённую грудь, не обрекать их на плен, мысль о котором, сколь бы его ни страшились для себя воины, для германцев ещё нестерпимее, когда дело идёт об их жёнах».