Александр Речкин - Королева железного века против Рима

Возможно, после смерти мужа Агриппина обеспечила Нерону трон и правила вместе с ним в течение первых пяти лет его правления. На монетах, относящихся к началу правления Нерона, Агриппина появляется с сыном точно так же, как она появилась рядом с Клавдием, подразумевая символическую передачу власти. Однако, когда Нерон влюбился в вольноотпущенницу Акту, Агриппина утратила прежнее влияние. Она подошла к Нерону и заявила, что поскольку она сделала его императором, то она же может и отнять у него власть. Этот эпизод демонстрирует нам проблему, связанную с занятием женщинами неофициальных постов: авторитет Агриппины неустойчив и хотя для завоевания его потребовались большие усилия с трудом, она его легко теряет. Нерон дистанцировался от матери, заменил Акту знатной женщиной Поппеей Сабиной и позволил Поппее приобрести на себя ещё большее влияние, так что она убедила его убить Агриппину.

После смерти Агриппины Нерон возвращается к играм. Пока он отвлекается, Боудика бунтует. Её осуждение Нерона завершает список антимоделей и показывает, что успех королевы воинов зависел как от её мужских качеств, так и от слабых лидерских качеств Нерона. Мессалина и Агриппина Младшая являлись образцами плохих властительниц из-за своей сексуальной распущенности, взяточничества, союзов с вольноотпущенниками или другими илц низкого происхождения, а также из-за видимости обладания властью без её реального наполнения. В случае с Нероном римляне не осознали, что служат другой женщине. Как показали его художественные занятия, Нерон отдаёт предпочтение индивидуальным наслаждениям в ущерб благу общества в целом. Нерон заслуживает порицания за недостаток военной доблести и за то влияние, которое его характер оказал на римлян. Совет Боудики изучить влияние женоподобного правителя на свой народ отражает отрицательное восприятие Дионом Нерона и его усилий на театральном поприще. Подобно Мессалине и его матери, Нерон является антимоделью, потому что его поступки не соответствуют его статусу Цезаря; однако применительно к женщинам-правителям дело обстоит ещё более сложно. При Клавдии Мессалина и Агриппина переступили допустимые границы женской власти: женщины не могут являться законными правителями Рима. Нерон – император, но в силу своего повышенного внимания к пению, игре на кифаре и красоте, стремлениям выигрывать призы, он тоже действует как женщина. Нерон подрывает собственную власть, действуя в первую очередь для личного удовольствия, чем во благо государства. Даже римская армия виновата. Боудика продолжает взывать к богине покровительнице таким образом:

«…Я обращаюсь к тебе и молю о победе, о спасении и об освобождении от наглых, несправедливых, ненасытно-алчных, нечестивых мужей – если вообще можно назвать мужами тех людей, которые моются тёплой водой, едят изысканно приготовленные яства, пьют неразбавленное вино, умащаются миррой, возлежат на мягких ложах с юношами, причём не самого нежного возраста, и находятся в рабстве у кифареда, к тому же и бездарного».

Хуже всего то, что римляне не восстали против Нерона. Вместо этого они, похоже, признают в нём предводителя нового типа. Хотя Нерон не является образцом властителя, римляне тем не менее подражают ему. В конце своей речи Боудика заключает: «И в самом деле, довольно этой Домиции Нероне царствовать надо мной и над вами, пусть певичка эта властвует над римлянами, ибо они достойны быть рабами такой именно женщины, чью тиранию они терпят уже столь долгое время! Ты же, владычица, всегда будь только нашей покровительницей!» Характеризуя римлян и их руководство в Риме, Боудика осуждает Нерона и обвиняет по аналогии римлян в женоподобии. Прегрешения Нерона испортили римские нравы, и мужчины стали женоподобными из-за подражания своему вождю. Таким образом, Боудика утверждает, что пол не должен определять, кому позволено властвовать империей.

Несмотря на осуждение упомянутых антимоделей, Боудика признает своё положение властительницы и царицы и обнаруживает категорическое различие между культурой бриттов и культурой римлян. Боудика опрокидывает культурную парадигму, применяя знакомый портрет отличности к римлянам: в то время как римляне осуждают варваров как мягких и женоподобных, Боудика применяет эти же определения к ним самим. Римляне наслаждаются чрезмерной роскошью, тогда как бритты терпят постоянные лишения. Отвергая современные и древние образцы, Боудика присоединяется к амазонкам: она – женщина-воин, которая верит, что власти добиваются силой и право на неё не зависит от принадлежности к полу. Её сравнения одновременно прославляет свирепость её воинов и акцентирует героизм тех, кто противостоит римлянам, ведь окончательная победа над грозным врагом возвышает их. Такая расстановка сил позволяет Боудике вдохновить своих последователей на подвиги, а речь служит подтверждением её личного превосходства и вызовом врагам.

Боудика связывает культуру бриттов с культурой амазонок, восхваляя характер воинов, которые не умеют ни возделывать землю, ни работать в поле, но которые хорошо разбираются в военном деле и считают общим всё, даже детей и жён. Благодаря этому женщины бриттов столь же доблестны, как и мужчины. Представление о бриттах как о не знающем сельского хозяйства братстве воителей не отражает реального уклада сражающихся за неё союзных племён, которые весьма зависели от сельского хозяйства. Однако вместо этого Боудика уподобляет своё общество обществу амазонок, чьи навыки сводятся к умению воевать и которые живут охотой и добычей дичи. Эти женщины-воительницы славились своей храбростью и умением сражаться, что делало их достойными противниками для самых сильных греческих героев, от Геракла до Тесея и Ахилла. Они были кочевниками, в отличие от Боудики и примыкали к скифам экзотического Востока. Помпоний Мела, писавший в середине I века н. э., характеризует эти племена как свободные, непокорённые и настолько дикие, что даже женщины принимают участие в боевых действиях.

Боудика предстаёт в образе столь же грозной воительницы, которая считает бриттов не менее воинственным народом, чем амазонки. Подчёркивая их боевые качества, Дион создаёт более достойного противника для римлян.

Боудика также заявляет, что у бриттов храбрые жены и дети, и поэтому их женщины обладают такой же доблестью, как и мужчины. Амазонки контролировали свою сексуальность и, что более важно, ценили равенство в отношениях с мужчинами. Таким образом, амазонки считались опасными для римских норм семейной жизни. Кроме того, они были удостоены особой посмертной доли за свои действия на войне. Женщины-воины могли быть похоронены с такими же почестями и богатым инвентарём, как и мужчины, включая оружие, жертвенных лошадей и конскую упряжь. Примыкая к амазонкам, Боудика Диона усиливает его представление о бриттах как об этнографической противоположности римлян. Бритты Боудики – люди, для которых сила имеет ценность независимо от пола, а принадлежность к мужчинам не является непременным условием обладания добродетелью мужественности.