Александр Речкин - Королева железного века против Рима

Кампании Арминия противопоставляют абсолютный успех и жестокость катастрофы Вара, предательству его тестя Сегеста и пленению его беременной жены, аристократки, которая проявила «дух мужа, но не отца». Потеря Туснельды означала, что сын Арминия будет взят римлянами в заложники, как и он сам. Вторая половина рассказа Арминия посвящена негативному влиянию римлян на его семью. Опасения Арминия оправдаются много лет спустя, когда херуски попросят у Рима короля-клиента и получат в этом качестве Италика, племянника Арминия. Италику не доверяют, потому что он вырос в Риме. Херуски жалуются, что даже сыну Арминия нельзя было бы доверять, так как он был бы развращён рабством, роскошью и вообще всеми римскими привычками. Заявление германцев подразумевает, что сын Арминия умер прежде, чем смог бы править, но их тревога ясна: как только ребёнок взят в заложники, он становится чужаком для своего собственного народа, инструментом имперского контроля.

Неоднократные упоминания Тацита о катастрофе Вара делают это бедствие событием, с которым сравниваются все другие восстания. Именно этот конфликт положил конец римской экспансии на север и сделал Арминия «освободителем Германии». Потеря легионов побудила Августа посоветовать Тиберию ограничить империю в её нынешних границах, и Тиберий прислушался к его мнению. Резню можно было бы предотвратить, если бы Тиберий остался в Германии, а не уехал в Иллирию или если бы Вар был менее высокомерен и склонен к самоуправству.

Тацит обращается к памяти Вара в «Жизнеописании Юлия Агриколы», когда бритты, собравшись вместе, обсуждают недовольство римлянами. Британцы сопоставляют собственную численность с количеством римских солдат: «Ведь Германия сбросила с себя римское иго, хотя её ограждает не Океан, а река». Их умозаключения подчёркивают географическую изолированность Британии, а также превосходство в численности воинов. Помещая воспоминания о катастрофе Вара в уста бриттов, Тацит предполагает, что это поражение было (или должно было быть) общеизвестным и запоминающимся. Бритты напоминают об успехах объединённых германских народов, чтобы поставить собственные действия в аналогичную плоскость.

Тацит опирается на собственное упоминание в «Анналах», где автор представляет восстание Боудики как ещё одно тяжёлое бедствие (gravis clades). Этот термин создаёт тесную текстовую связь рассказа о Боудике с рассказом о предыдущим восстании, предполагая, что Боудика могла остановить римскую экспансию, как это сделал Арминий. Тацит повторяет термин «катастрофа», чтобы описать сражение восставших с Петиллием Цериалом и гибель его VIII легиона после сожжения Камулодуна и разрушения Веруламия. Данное повторение подчёркивает роль восстания Боудики и эффективность использования внезапных атак. В своём рассказе о жизни Нерона биограф Светоний также называет восстание катастрофой, а Дион использует греческий эквивалент, называя восстание πάοο δ διεννν (сокрушительного бедствия).

Тацит объединяет эти два восстания, а также их лидеров, указывая на мощный потенциал восстания Боудики, чтобы остановить дальнейший роста Римской империи, в то же время предлагая читателям сочувствовать обоим лидерам как людям, чьи семьи пострадали от римлянам. И Боудика, и Арминий уничтожали легионы и приносили в жертву римских пленников; оба восстания зависели от харизматичного лидера, и оба лидера поначалу застали врага врасплох. Кроме того, оба лидера испытывают тревогу по поводу обращения с членами их семей со стороны римлян, что добавляет личные травмы к политическим причинам восстания. Оба боятся за собственных детей, Боудика – за целомудрие дочерей, Арминий – за будущее сына: потеря целомудрия для девочки и проблемы с воспитанием сына в Риме подрывают возможность каждого такого ребёнка продолжать династию и править в родной стране. Для семей этих лидеров присутствие римлян оказалось разрушительным, кроме того, оно уничтожает свободы и ценности их народов и не оставляет иного выбора, кроме восстаний. Восстаний, которые в итоге не достигли окончательных целей, но образы лидеров мятежников сохранились в памяти на тысячелетия.

Первая значительная работа, посвящённая Боудике, была написана итальянским историком Полидором Вергилием, который жил в эпоху Возрождения. Вергилий в 1501–1502 годах был отправлен на Британские острова, где и написал свою «Историю Англии». Он использовал труды Тацита и, возможно, Диона Кассия, а также, надо полагать, пользовался краткими упоминаниями о Боудике британского монаха VI века Гильдаса.

Вергилий, описывая восстание Боудики, перепутал большую часть свидетельств, представленных классическими авторами. Так, он неправильно помещает Камулодун либо в Донкастере, либо в Понтефракте, где, как заявляет Вергилий, до сих пор сохранились остатки храма, посвящённого Клавдию. Вообще го рассказ о Боудике содержит много ошибок. Впрочем, следует иметь в виду, что Вергилий писал в то время, которое только предшествовало развитию серьёзного интереса к древним памятникам Британии, и при упоминании недостатков его работы следует иметь в виду это обстоятельство.

Историк Шотландии XVI века Гектор Боэций написал продолжение рассказа о восстании Боудики в своей книге «Хроники Англии, Шотландии, Ирландии». По утверждению Боэция, восстание происходит в результате смерти царя Аруирага, который заменяет Прасутага в его повествовании. Боэций располагает Камулодун на месте римского форта Камелон, недалеко от Фолкерка (Шотландия). Боудику зовут Воада, а её младшую дочь – Водиция. Хотя рассказ показывает некоторое знакомство автора с писаниями Тацита, события неуместны, а детали конфликта описаны неправильно. В то время Шотландия была отдельным королевством, и Боэций явно использовал некоторые детали восстания, чтобы подчеркнуть древнюю шотландскую оппозицию римлянам (читай: англичанам). Перед последним сражением Воада присоединяется к древним британцам в борьбе против римлян. Затем римляне побеждают в битве бриттов, пиктов и шотландцев, и Воада убивает себя. Её неназванная старшая дочь выходит замуж за римлянина, в то время как младшая дочь, Водиция, решает отомстить и собирает армию, чтобы продолжить борьбу. В конце концов она тоже побеждена и убита, но дух сопротивления продолжает жить.

Писатели елизаветинской эпохи интересовались выдающимися фигурами прошлого, особенно персонажами, которые проявляли особую добродетель или доблесть. История использовалась для того, чтобы привести примеры предков в качестве морального наставления современному поколению. Боудика встречается в нескольких текстах, написанных во время правления Елизаветы I (1558–1603 годы). Особенно активно образ королевы воинов использовался англичанами в период с 1570 по 1590 год, во время войны с Испанией.