Уильям Макговерн - Древние империи Центральной Азии. Скифы и гунны в мировой истории

Смерть Бань Чао знаменует собой конец важной эпохи. Восстановление верховенства Китая было достигнуто во многом благодаря усилиям этого человека, и после его ухода со сцены великая колониальная империя, которую он создал, быстро распалась на части. Правда, его прославленного имени оказалось достаточно для поддержания китайского доминирования в течение трех-четырех лет. Но в 105 г., после смерти императора Хэ-ди, поиски подходящего преемника привели Поднебесную в некоторое смятение, и на следующий год, воспользовавшись ситуацией, несколько кашгарских государств внезапно подняли восстания. За несколько месяцев китайскому господству в этом регионе (добиться которого стоило Бань Чао 30 лет упорных трудов) пришел конец.

Восстание в Кашгарии произошло в немалой степени по вине человека, которого отправили туда в качестве преемника Бань Чао на посту наместника Западного края. Этот человек, носивший имя Жэнь Шань, уже участвовал в нескольких кампаниях против гуннов и как военный показал большой потенциал. Но воинская доблесть не всегда сочетается со способностями гражданского администратора, и, как оказалось, последних Жэнь Шаню недоставало в той же мере, в какой он обладал первой.

История гласит, что до того, как Жэнь Шань уехал из Китая, чтобы занять свой пост (в 102 г.), он беседовал со своим блестящим предшественником Бань Чао и спрашивал у него совета о том, какой политики лучше всего придерживаться в Кашгарии. Старик Бань Чао ответил с удивительной прямотой: «Китайские чиновники в наших колониях по большей части отъявленные негодяи, которые ищут службы на дальних рубежах, потому что дома совершили какое-нибудь преступление или правонарушение. Местные кашгарцы, со своей стороны, похожи на диких зверей и птиц, которые трудно поддаются воспитанию и легко обижаются. У вас, господин, суровый и импульсивный характер, и потому я прошу вас не забывать старую поговорку: „У человека, который слишком широко открывает глаза, не бывает друзей“. Будет хорошо, если вы станете более мягким и снисходительным».

После этого разговора Жэнь Шань заметил своим друзьям: «От такого знаменитого человека, как Бань Чао, я ожидал получить какой-нибудь дельный совет, а он сказал какую-то глупость». Дальнейшие события показали, что суровому и импульсивному Жэнь Шаню стоило бы внимательней отнестись к словам мудрого Бань Чао. В Кашгарии Жэнь Шань очень быстро сделался крайне непопулярным, и его суровые меры за несколько лет довели Кашгарию до восстания. Дошедшие до нас упоминания об этом восстании отрывочны, но их достаточно, чтобы стало ясно, что первое нападение произошло в самом Кашгаре, где в то время размещалась администрация Жэнь Шаня. Китайцам удалось отбить нападение, но вскоре после этого они добровольно ушли из города и перенесли свою ставку в цитадель Кучи, которая была больше по размеру и считалась более защищенной.

Царь Кучи оставался лояльным Поднебесной, но многие из его подданных перешли на сторону врага и присоединились к войску из других государств Северной Кашгарии, которое продолжало нападать на китайцев. Китайцы организовали крепкую оборону, и иногда им даже удавалось делать вылазки, причинявшие противнику серьезный ущерб. Но, несмотря на это, было очевидно, что китайский гарнизон в Куче не сможет удержать свою позицию, если из Китая не придет подкрепление, отправка которого была затруднена, поскольку мятежники своими успешными действиями перерезали пути между Китаем и Кучей.

В конце концов вопрос об отправке подкрепления был вынесен на Большой совет в китайской столице, и в этот раз пацифистская позиция некоторых чиновников-конфуцианцев возобладала. Уступив старым аргументам, что Кашгария далеко, и ее трудно защищать против часто возникающих волнений, и даже в спокойные времена затраты на эту провинцию превышают пользу, которую она приносит, совет решил оставить все попытки удержать сюзеренитет над этим регионом и упразднить пост наместника.

Но хотя попыток снова отвоевать Кашгарию больше не делалось, было решено, что доблестный гарнизон Кучи нельзя бросать на произвол судьбы. Чтобы дать чиновникам и гарнизону возможность благополучно вернуться домой, была отправлена спасательная экспедиция, и в 107 г. китайцы не только из Кучи, но и из Южного Гуши и из Хами без больших потерь вернулись к себе домой.

В то время как из Кашгарии китайцы смогли вернуться в должном порядке и без больших репутационных потерь, самого факта, что им пришлось отказаться от сюзеренитета над Западным краем, оказалось достаточно, чтобы другие «варвары» решили, что могут безнаказанно нападать на Поднебесную империю. Первыми, кто начал действовать в соответствии с этой уверенностью, стали цяны (тибетцы). Они начали свое наступление в 107 г., и, поскольку китайцы не смогли добиться никакой значимой победы над ними, уже на следующий год один из тибетских вождей объявил себя Сыном Неба, иначе говоря, императором. Это само по себе было важным событием, поскольку никогда прежде тибетцы не позволяли себе такой дерзости и даже не мечтали о том, чтобы стать политически независимым государством.

В течение следующих нескольких лет тибетцы не только сохранили свою независимость, но смогли даже серьезно нападать на западные провинции самого Китая. Однако в 112 г. их «император» был убит, и новоявленная тибетская империя быстро распалась. В это время китайцы учредили порядок, согласно которому, если кому-нибудь удавалось убить одного из оставшихся тибетских вождей, он получал не только денежное вознаграждение, но и титул маркиза. Это постыдное постановление оказалось настолько действенным, что за короткое время большинство мужчин, способных возглавить тибетские орды, были убиты, и к 116 г. тибетцы не представляли для Поднебесной империи никакой опасности. Они обращались в бегство при виде любой китайской армии.

Теперь давайте вернемся к тому, что происходило на западной и северной границах Китая. Первые, кто должен привлечь наше внимание, – это, конечно, южные гунны, которые до этого времени служили Китаю основным оплотом для защиты от нападений других «варваров». Но даже эти давние вассалы китайцев не могли удержаться от соблазна продвинуть собственные интересы. К 109 г. они прекрасно знали об окончании китайского господства в Кашгарии и последовавшем за этим восстании тибетцев. Более того, они узнали, что центральные провинции самого Китая пострадали от наводнения, в результате чего население этого региона стремительно вымирало от голода. Это была возможность вырваться из состояния вассалов и защитников Поднебесной империи, и гунны начали совершать набеги. Среди лидеров мятежа был один китайский перебежчик, который поступил на службу к шаньюю южных гуннов и убедил своего нового хозяина, что соплеменники перебежчика, китайцы, не смогут противостоять нападению гуннов.