Уильям Макговерн - Древние империи Центральной Азии. Скифы и гунны в мировой истории

Еще более скандальным было обращение с китайскими послами, прибывавшими ко двору царя кангюев. Несмотря на все усилия китайцев, усуни и кангюи продолжали обмениваться между собой дипломатическими миссиями, и китайцы с ужасом видели, что в некоторых случаях к послам усуней относились с большим уважением, чем к их собственным. Еще хуже было то, что во время официальных пиров царь и все представители высшей знати настаивали, чтобы им подавали еду раньше, чем китайским послам, таким способом заставляя последних «терять лицо».

Учитывая эту неловкую ситуацию, наместник Кашгарии, отвечавший за все дипломатические отношения с кангюями, не раз предлагал своему центральному правительству разорвать все взаимоотношения с этими заносчивыми варварами и отказаться получать от них дань и заложников. Однако китайский двор так сильно грела сама мысль о существовании пусть номинального, но господства над этим далеким царством, что он отказывался следовать совету наместника, и все оставалось по-прежнему.

Китайские хроники рассказывают очень мало, почти ничего, о том, что происходило в этот период у юэчжей, но в свете дальнейших событий мы понимаем, что юэчжи, оставив свои кочевые обычаи, начинали вести оседлую жизнь в качестве правящей аристократии Бактрии и примыкающих к ней регионов. Их сила и численность постепенно росли, подготавливая их к той важной роли, которую им предстояло в дальнейшем сыграть в мировой истории. На этот раз китайцы добровольно оставили их в покое и довольствовались тем, что изредка отправляли свои посольства этому далекому народу, который когда-то был их непосредственным соседом, и, в свою очередь, принимали посланников юэчжей у себя.

В какой-то момент казалось, что в этот период могли возникнуть близкие отношения со страной, которую китайцы называли Гибинь, занимавшей тогда значительную часть Северной Индии. Этот регион стал известен китайцам несколько десятилетий назад. На самом деле во времена великого императора У-ди (140—87 гг. до н. э.) китайскому посланнику удалось не только добраться до этой страны, но и сыграть роль в восстании, которое привело к смене монархов. В результате сведений, доставленных этим посланником, китайцы, несомненно, получили достаточно хорошее представление о географии и недавней истории этого интересного царства. Они знали, что царствующую семью и аристократию Гибиня составляли саки, которые когда-то жили в Джунгарии и которые, будучи изгнаны из этого региона юэчжами, бежали на юг и создали себе новое владение в Индии. С тех пор саки оставили свою кочевую жизнь и были поглощены местным населением Индии, поскольку известно, что обитатели Гибиня были знамениты своим сельским хозяйством, торговлей и производством товаров.

Но, несмотря на то что Китай установил взаимоотношения с Индией вскоре после того, как занял господствующее положение в Кашгарии, эти взаимоотношения преждевременно закончились, когда правители Гибиня начали убивать прибывавших в эту страну китайских посланников. Поскольку Китай был не в состоянии отомстить за это, его министры решили не делать дальнейших попыток поддержать контакт с народом, обитавшим на жарких равнинах Индии.

Однако примерно в 25 г. до н. э. двор Гибиня по собственной инициативе отправил в Китай посольство, которое везло дань. Послы извинились за убийства китайских дипломатов в минувшие дни и попросили возобновить регулярные связи между Гибинем и Китаем. Сначала императорский двор очень обрадовало прибытие посольства Гибиня, и планировалось отправить эскорт, сопроводить посольство в его страну, чтобы проложить путь регулярным дипломатическим контактам. Но в это самое время один влиятельный министр прислал записку, сообщая, что было бы разумнее продолжить прежнюю политику и воздержаться от контактов с Гибинем. «Дружеские взаимоотношения с другой нацией целесообразны только в тех случаях, если тем самым вы отводите от себя опасность нападения. Гибинь находится слишком далеко, чтобы представлять опасность даже для наших западных владений. Отправить ответное посольство означало бы просто снова подвергнуть наших послов опасности и невероятным тяготам.

Чтобы дойти из Кашгарии в Гибинь, нашим послам придется пересечь четыре страны, в каждой из которых они могут стать объектом нападения. Еще большую опасность представляют природные преграды. Им придется преодолевать огромные горы, которые называют «Горы головной боли», поскольку они вызывают головные боли, лихорадку и тошноту (очевидно, речь идет о горной болезни). Затем следует тропа над ущельем длиной (при переводе на современные меры измерения. – Ред. ) в тридцать миль и шириной меньше двух футов. Один неверный шаг означает падение в бездонную пропасть. Там путешественники должны привязаться веревкой друг к другу и идти один за другим.

С учетом этих трудностей нам следует оставить все мысли об отправке посольства в Гибинь».

Ознакомившись с этой запиской, китайский двор оставил план восстановления регулярных дипломатических контактов с Индией, хотя с южной стороны Гималайских гор продолжали прибывать отдельные торговые миссии. Безусловно, совет министра был очень мудрым, однако то, что ему последовали, показывает, что прежняя знаменитая политика неограниченной экспансии постепенно уходила в прошлое.

Единственный случай, когда Китай продемонстрировал вспышку прежнего милитаристского имперского духа, имел место в отношении племен цянов из Северного Тибета. Китайцы покорили эти племена в 62 г. до н. э., но уже через двадцать лет цяны снова восстали и доставили императорскому двору массу беспокойств, тем больших, что в самом Китае несколько лет свирепствовал голод, и китайское население было совсем не в настроении участвовать в широкомасштабной военной операции.

Командовать экспедицией против тибетцев назначили полководца Фэн Фэн-ши, который в 65 г. до н. э. подавил восстание в Яркенде. Но когда он потребовал для этой кампании войско в 40 тысяч воинов, политики сказали, чтобы он довольствовался 10 тысячами. Фэн возразил, что посылать такое маленькое войско означает просто накликать беду, после чего ему скупо добавили 2 тысячи человек. Полкокодец крайне неохотно выступил во главе этой армии на юго-запад, и, хотя он делал все, что мог, его мрачные предчувствия оправдались, поскольку вскоре он потерпел серьезное поражение. После этого Фэн отправил ко двору гонца, умоляя о подкреплении в 36 тысяч воинов, и передал карту Тибета, чтобы показать, какую огромную страну ему предстоит покорить.

Теперь ситуация действительно встревожила императора и его министров, и вместо того, чтобы послать 36 тысяч воинов, они отправили 60 тысяч. Благодаря этому подкреплению тибетцев удалось быстро одолеть. Тысячи мятежников были обезглавлены, а те племена цянов, которые отказались подчиниться даже после этого поражения, были оттеснены в глубь Тибета. Чтобы защитить свои границы от новых нападений, китайцы основали на землях цянов несколько новых военно-земледельческих колоний.