Леонид Млечин - 1991. Заговор? Переворот? Революция?

Новость, долетевшая из Вискулей, была настолько ошеломляющей, что немногие задумались в ту минут над тем, что жизнь стала опаснее. На мировой арене появились сразу четыре ядерные державы. И каждая с богатым арсеналом.

Скажем, глава независимого Казахстана Нурсултан Абишевич Назарбаев оказался обладателем 1216 ядерных боеголовок для межконтинентальных баллистических ракет и тяжелых бомбардировщиков. Арсенал только что возникшего на политической карте самостоятельного Казахстана превышал ядерные вооружения Англии, Франции или Китая.

Что станет с этими ракетами? Не захотят ли, скажем, руководители новых стран с кем-то поделиться ядерным богатством? Решить бюджетные проблемы, поправить платежный баланс, наполнить кассу. Возникали кошмарные видения: ядерное оружие продают Ираку, Ирану или Ливии. Или оно прямиком попадает в руки террористов…

Государственный секретарь РСФСР Геннадий Бурбулис доказывал, что Россия — единственная республика, которая может и должна стать правопреемником Советского Союза и всех его структур. И эта идея будет принята мировым сообществом. Российская дипломатия настаивала на том, чтобы Казахстан, Украина и Белоруссия сразу же заявили об отказе от ядерного статуса.

Но три республики не спешили расставаться с внезапно обретенным богатством. Возникали разные — лестные для глав новых государств — идеи. Скажем, такая:

— Россия, Белоруссия, Казахстан, Украина совместно владеют ядерным оружием. Поскольку у руководителей всех четырех государств установлена специальная связь, то решение о применении оружия они принимают единогласно.

Одним из первых о том, что Советской Союз перестал существовать, узнал руководитель российского ведомства государственной безопасности генерал Иваненко. Ему и пришлось заняться судьбой ядерного оружия, оставшегося за пределами России. Его подчиненные из подразделений, обеспечивавших безопасность ядерных объектов, обратились к физикам. И доложили генералу Иваненко: есть возможность сделать мир немного безопаснее — в кратчайший срок вывести из строя схемы управления ядерными зарядами, оказавшимися теперь вне российского контроля…

С его санкции сотрудниками российской госбезопасности были приняты секретные меры для того, чтобы это оружие нельзя было пустить в ход: дезактивировали боеголовки. Иваненко составил секретную записку Ельцину. Президент дал согласие.

После Беловежской пущи ни Шушкевич, ни Кравчук не пожелали встретиться с Горбачевым. В Кремль пришел один Ельцин.

Михаил Сергеевич рассказывал своему пресс-секретарю Грачеву:

— Ельцин перезвонил и сказал, что опасается за свою безопасность. Боится, что его здесь арестуют. Я ему сказал: «Ты что, с ума сошел?» Он говорит: «Может, не я, а кто-то еще»…

Вопрос о том, почему Горбачев не арестовал участников встречи в Беловежской пуще и не объявил их заговорщиками, возникал не раз.

Я спрашивал Евгения Савостьянова, начальника столичного управления госбезопасности, исполнили бы чекисты приказ об аресте руководителей республик, подписавших беловежское соглашение:

— Во-первых, в Беловежье не убили Советский Союз, а выписали свидетельство о смерти. Советский Союз закрыли коммунисты. После того, как мы подавили путч, Верховные Советы республик, входивших в состав СССР, практически все приняли декларации о государственном суверенитете, независимости. И все! А там всюду коммунисты составляли большинство. Коммунисты закрыли СССР, только они стараются это перевалить на демократов, которые никоим образом за это не отвечают.

— А если бы вы получили приказ арестовать участников Беловежья?

— Кто бы его отдал? Горбачев? Его уже никто не слушал. Бакатин? Он бы такую команду не дал. Кто-то еще? Ну, можно арестовать, а что потом, когда всю страну охватят забастовки? Нас ждала голодная зима, люди бы умирали от голода. Потому что продовольственное снабжение прекратилось. Выполнять разнарядки Госплана и везти в Москву продовольствие никто не собирался. Поэтому брать на себя ответственность в этот момент, честно говоря, не хотел никто. Голода избежали только благодаря либерализации цен и торговли. Советский Союз умер в августе девяносто первого года, в течение недели после путча. Произошла атрофия всех союзных структур; их убил путч.

Горбачева в стране уже никто не поддерживал. Доверие России к Ельцину было в тот момент огромным. Советский Союз разрушался на глазах. Горбачев ничего не мог предложить для спасения разваливавшейся и впадавшей в нищету страны. Все его шаги воспринимались как попытка сохранить свое кресло.

После встречи в Беловежской пуще трех лидеров, подписавших соглашение о создании Содружества независимых государств, президент СССР собрал советников, тех, на кого мог рассчитывать, и задал вопрос: что будем делать?

Горбачевские люди говорили о том, что не надо сдаваться, что союзные структуры должны продолжать работать. Начальник разведки Примаков был осторожнее, сказал, что следует принять совершившееся, а к России, Украине и Белоруссии, вполне возможно, присоединятся и другие республики.

10 декабря Горбачев вновь собрал ближний круг — Александра Яковлева, министра внешних сношений СССР Эдуарда Шеварднадзе, московского мэра Гавриила Попова, Примакова, главу союза промышленников и предпринимателей Аркадия Вольского, Вадима Бакатина, руководителя своего аппарата Григория Ревенко и нового председателя Гостелерадио Егора Владимировича Яковлева.

Горбачев сказал, что получил распоряжение о переводе правительственной связи под юрисдикцию России. Как быть?

Помощник Горбачева Георгий Шахназаров резко ответил, что это переворот, что завтра придут опечатывать кабинеты.

Примаков спокойно заметил:

— У вас нет никаких силовых возможностей помешать действиям российского руководства. На армию не опереться. Международные силы будут взаимодействовать с республиками.

Иначе говоря, Примаков предлагал Горбачеву примириться с неизбежностью. Сам Евгений Максимович не собирался конфликтовать с российской властью.

Какой была реакция военных на распад Советского Союза? Потом многие из них называли это предательством. Но почему же в декабре 1991 года они ничего не попытались предпринять?

«После 8 декабря и вплоть до 25-го, когда Горбачев объявил о своей отставке, он обзванивал командующих военными округами, звонил Шапошникову и просил его поддержать, — рассказывал Сергей Шахрай. — Но все ему отказали».

Я спрашивал генерала армии Андрея Ивановича Николаева, который потом станет первым заместителем начальника генерального штаба вооруженных сил России:

— Какими были настроения военных в 1991 году? Могла армия поднять восстание против того, что происходило?