Филипп Матышак - Один день в Древнем Риме. 24 часа из жизни людей, живших там

Проезжая по переполненным улицам возле цирка Фламиния, Тит думает о том, что ему предстоит сделать, прежде чем день подойдет к концу. Отправившись в путь позже, чем планировалось, гонец надеется позже поужинать где-нибудь в Центумцеллах, маленьком прибрежном городе в Этрурии недалеко от Тарквинии. Тита не расстраивает, что придется провести там ночь: он заботится лишь о том, чтобы ехать как можно быстрее. Постоялый двор в Центумцеллах – один из лучших на пути Тита, жаль, что из-за задержки в Риме он доберется до него только поздно ночью.

Постоялые дворы (mansiones) – как почтовые станции, но более крупные и встречаются они реже. Как правило, на каждые восемь станций приходится по одному постоялому двору, на котором не только меняют лошадей. Здесь путешественнику дают ночлег, приличную еду и горячую ванну, чтобы расслабить тело после напряженного дня, проведенного в седле. Случалось, что путешествие Тита завершалось в Центумцеллах, где доставляемые им сообщения передавались по цепочке следующему посланнику. Именно так работала древнеперсидская транспортная сеть, на опыт которой опирался император Август, когда учреждал в Риме почтовую службу.

Желая быстрее и легче получать вести и сообщения о том, что происходит в каждой провинции, он сначала расположил по военным дорогам через небольшие промежутки молодых людей, а потом расставил и повозки, чтобы можно было в случае надобности лично расспросить тех гонцов, которые доставляли донесения прямо с мест.

Но теперь все было иначе. Миссия, возложенная на Тита – отличная демонстрация того, почему императоры предпочитают, чтобы их посланники лично доставляли послания прямиком в пункт назначения. Среди почты в тяжелой сумке Тита имеются сообщения для легата XX Победоносного Валериева легиона, одного из тех, что в настоящее время возводят Адрианов вал на севере провинции Британия.

Не то чтобы император сомневается в лояльности этого легата. Однако у Адриана много врагов в сенате, и ему бы хотелось быть абсолютно уверенным, что командир целого римского легиона не принадлежит к их числу. Поэтому гонец должен не только доставить наместнику Британии официальные сообщения, но и лично проинформировать его от имени императора о некоторых деликатных вопросах, в которые Тита посвятили заранее.

Обратно Тит поедет с новой почтой – сообщениями, которые нужно доставить в Рим. Доставив их, он направится в особый, мало кому известный кабинет на Палатинском холме, чтобы устно доложить начальнику секретной службы спекулаториев о результатах личной беседы с наместником провинции. Вот почему императоры предпочитают, чтобы один доверенный гонец проделывал весь путь лично. Таким образом, один человек несет ответственность за безопасность и сохранность посланий на всем протяжении пути, но ему можно поручить и передачу устных сообщений, слишком деликатных, чтобы доверить их бумаге.

В качестве такого доверенного императорского посланника Тит бывал в далекой Британии несколько раз, причем не всегда путешествие начиналось в Риме. Адриан – легкий на подъем правитель, и Тит до сих пор с содроганием сердца вспоминает долгие поездки в Британию из Египта, которые ему приходилось совершать, когда император посещал эту далекую южную провинцию. Путешествия на большие расстояния летом напоминают круиз: преобладающие средиземноморские ветры дуют с востока на запад, и посыльному нужно просто помахать своими документами, чтобы подняться на борт одного из огромных кораблей, перевозящих зерно, которые курсируют по маршруту Александрия – Остия.

Зимой, однако, дела обстоят совсем иначе. Гонцу, посланному из Египта, нужно долго ехать вдоль побережья Леванта, а затем повернуть на восток, чтобы добраться до Анатолии, минуя непроходимое скалистое побережье Киликии. Затем посланнику придется проехать часть пути по той же Царской дороге, которой за пятьсот лет до него пользовались его предшественники, спешившие сообщить грекам о поражении персов при Марафоне, а несколько позже известить македонцев о смерти их великого царя Александра.

На каждом постоялом дворе Тит расспрашивает, что ждет его на следующем участке пути. За сто лет римского владычества территория Галлии покрылась мощеными дорогами, но Титу все равно следует остерегаться грабителей, дорожных работ, наводнений и других неприятностей. Проезжая через ворота Рима, Тит может надеяться, что бог поэтов и вестников Меркурий не оставит его в пути и уже через три недели он будет завтракать в доме наместника в Британии.

А пока Титу снова приходится останавливаться. На этот раз виной всему большая группа учеников, перегородивших дорогу на его пути. Сдерживая нетерпение, Тит ждет, пока взволнованный учитель отводит школьников в сторону. Остается надеяться, что в Лондиниуме чиновники окажутся пунктуальнее и Титу удастся вовремя отправиться в долгий путь в перенаселенную столицу, которую он ныне покидает.

Этим утром, как и в начале каждого учебного дня, Публий Фелиссам с тревогой наблюдает за учителем, пересчитывающим учеников. Класс, который вынужден был уступить дорогу императорскому посланнику, насчитывает пятнадцать школьников. Учителю Публия – по-латински его должность называется «литтерат» (litteratus) – ученики ежедневно приносят плату за учебу. Если в классе сегодня меньше двадцати человек, учитель работает себе в убыток. Это плохо.

Во-первых, уроки придется проводить не в базилике напротив, а как сейчас, на открытом воздухе. Заниматься в базилике лучше, ведь ее стены защищают от солнца и ветра, а еще там есть скамейки, на которых могут сидеть Публий и его одноклассники. В те дни, когда учитель не может позволить себе заплатить сторожащему базилику охраннику за вход или когда это здание используется для официальных мероприятий, Публий и его одноклассники вынуждены ютиться, сидя на тротуаре, а восковые дощечки класть себе на колени. Публию это не нравится, остальных учеников это раздражает, прохожие и проезжающие мимо тоже не рады этому.

Заниматься за пределами базилики плохо еще и потому, что портится настроение у самого учителя и он вымещает злость на учениках. Если бы учитель знал, что ученики прозвали его Орбилием, возможно, самому ему это бы даже понравилось. Так звали учителя поэта Горация, которого сам стихотворец прозвал «plagosus» – драчуном за ту легкость, с которой он брался за плеть. Учитель Публия тоже не стесняется пользоваться плетью – это небольшое приспособление из кожи постоянно при нем. Как и большинство римлян, он не видит ничего плохого в телесных наказаниях при обучении. Вот почему он был бы доволен, убедившись, что в головах учеников все-таки остались какие-то знания о Горации, пусть даже они применили эти знания, чтобы унизить преподавателя.