Джин Ауэл - Долина лошадей

Может быть, там и обитают ее сородичи? Ему доводилось слышать об удивительных людях из числа Тех, Кто Служит Великой Матери, посвящавших свою жизнь стремлению проникнуть в величайшие тайны бытия. К таким людям все относились с глубоким почтением. Зеландонии провел среди них несколько лет. Шамуд рассказывал об испытаниях, через которые им приходится пройти, чтобы приобрести особые знания и навыки. Возможно, Эйла жила прежде среди таких людей, которые избрали средством общения не слова, а движения? А затем поселилась одна в этих местах с целью дальнейшего совершенствования?

«А ты еще хотел вкусить вместе с ней Даров Радости, Джондалар. Неудивительно, что она отвергла твои притязания. Как жаль, что такая красивая женщина решила отказаться от Радостей. Впрочем, ты обязан с уважением относиться к ее решению, Джондалар, независимо от того, красивая она или нет».

Гнедой жеребенок все тыкался носом в ладони мужчины и терся об него — он начал линять, тело у него зудело, и ему хотелось, чтобы эти пальцы, безошибочно находившие все самые чувствительные места, снова и снова прикасались к нему, поглаживая его и почесывая. Джондалар порадовался тому, что жеребенок проявил к нему такое доверие. Раньше он только охотился на лошадей, и ему никогда не приходило в голову, что эти животные могут быть такими мирными, что его ласка может доставить им такое удовольствие.

Эйла улыбнулась, радуясь тому, что между Джондаларом и малышом Уинни возникла такая теплая привязанность. Вспомнив об идее, уже посещавшей ее раньше, она сказала:

— Джондалар дать имя жеребенку?

— Жеребенку? Ты хочешь, чтобы я дал имя жеребенку? — Он слегка растерялся, хотя мысль об этом показалась ему приятной. — Не знаю, Эйла. Мне еще ни разу в жизни не случалось задумываться о том, как назвать кого-нибудь, а уж тем более лошадь. Как можно дать имя лошади?

Эйла прекрасно поняла, почему он растерялся. В свое время она далеко не сразу свыклась с этой идеей. Имена имеют глубочайшее значение, они говорят об уникальности. Эйла воспринимала Уинни как уникальное существо, выделяющееся среди лошадей, и это было связано со множеством ее особенностей. Она была не просто лошадью, одной из тех, что кочуют табунами по степям. Она общалась с людьми, она доверяла Эйле, а та, в свою очередь, заботилась о ее безопасности. Уинни была уникальна среди ей подобных. И она получила имя.

Но зато у женщины появился ряд обязанностей. Ей приходилось тратить немало сил, заботясь обо всем, что было необходимо лошади, она постоянно думала о ней, и между судьбой женщины и животного возникла теснейшая связь.

Эйла осознавала, как важны возникшие между ними отношения. Она ощутила это особенно остро после возвращения Уинни. И желание, чтобы Джондалар дал имя жеребенку, было вызвано именно этим, хоть и возникло спонтанно, без умысла. Ей хотелось, чтобы он остался жить с ней. И если бы он привязался к жеребенку, у него появилась бы еще одна причина для того, чтобы задержаться в местах, где живет малыш, чтобы не покидать долину, послужившую пристанищем и Уинни, и Эйле.

Впрочем, торопить его нет необходимости. Он никуда не денется, по крайней мере до тех пор, пока у него не заживет нога.

Эйла внезапно проснулась. В пещере было темно. Она полежала на спине, всматриваясь в непроглядную черноту, надеясь заснуть снова. Через некоторое время она тихонько поднялась с постели — она выкопала в земляном полу пещеры канавку неподалеку от того места, где теперь спал Джондалар, — и пробралась на ощупь к выходу из пещеры.

«Я опять забыла накрыть валежником огонь, — подумала она, продвигаясь по уступу. — Джондалар не так хорошо освоился с пещерой, как я. Если он вздумает встать среди ночи, ему потребуется освещение».

Эйла решила немного подышать свежим воздухом. Четвертинка луны, клонившейся к заходу на западе, виднелась неподалеку от края скалистой стены, возвышавшейся на противоположном берегу реки, — вскоре она скроется за ним. Полночь давно миновала, до наступления утра оставалось не так уж много времени. Все внизу было скрыто под покровом тьмы, лишь блики звездного света скользили среди вод тихо плескавшейся реки.

Цвет ночного неба слегка изменился — из черного оно стало темно-синим, — но Эйла подсознательно уловила этот едва заметный переход и, сама не зная почему, решила больше не ложиться. Она следила за тем, как луна приобретает все более и более насыщенную окраску, до тех пор пока она не скрылась за темным краем скалы. Когда ее сияние померкло, Эйла почувствовала странное беспокойство и поежилась.

А небо становилось все светлее и светлее, звезды таяли, растворяясь в яркой синеве. В конце долины небо над горизонтом побагровело. Эйла следила за тем, как резко очерченный кроваво-красный диск солнца постепенно поднимается над землей, заливая долину яркими лучами света.

— Похоже, в степи на востоке пожар, — сказал Джондалар.

Эйла резко обернулась. На лицо ему падал свет лучей, источаемых огненным шаром, и глаза его приобрели сиреневатый оттенок — совсем иной, чем тот, который они приобретали при свете огня в очаге.

— Да, большой огонь, много дыма. Я не знала, что ты встал.

— Я проснулся уже давно, но все лежал, надеясь, что ты вернешься. Ты не пришла, и я решил все-таки встать. Огонь в очаге погас.

— Да, знаю. Я забыла сделать, чтобы он горел подольше.

— Ты забыла прикрыть его валежником, чтобы он не погас.

— Забыла прикрыть, — повторила она. — Пойду разводить. Он отправился вместе с ней обратно в пещеру. На входе он слегка пригнул голову, скорее на всякий случай, чем по необходимости. Между его макушкой и каменным сводом оставалось небольшое расстояние. Эйла достала кремень и железный колчедан и принялась собирать щепки и древесную труху для растопки.

— Ты, кажется, говорила, что нашла камень для разведения огня на берегу реки? Там есть еще такие?

— Да. Немного. Вода унесла.

— Во время половодья? Река разлилась и унесла камни для разведения огня? Может, сходим туда и насобираем их побольше?

Эйла рассеянно кивнула. У нее были другие планы на этот день, но она нуждалась в помощи Джондалара и не знала, как бы заговорить с ним об этом. Запасы мяса почти иссякли, и она боялась, как бы он не стал возражать против того, что она охотится. Ей уже случалось несколько раз уходить, прихватив с собой пращу, и он не спрашивал, откуда берутся зайцы, тушканчики и гигантские хомяки, из которых она готовила пищу. Впрочем, даже мужчины из Клана позволяли ей охотиться с пращой на маленьких зверьков. Но ей придется устроить охоту на крупных животных, а для этого необходимо выкопать яму, которая послужит западней, и взять с собой Уинни.