Джин Ауэл - Долина лошадей

— Тот мужчина изнасиловал ее?

— И убил ее старшую дочь. Ода и еще две женщины неожиданно встретили мужчин из племени Других. Их было много, но ни один из них не подал женщинам условного сигнала. Когда один мужчина схватил Оду, ее дочка упала и ударилась головой о камень.

Джондалару вспомнились молодые мужчины из Пещеры, расположенной далеко на западе. Он упорно продолжал отмахиваться от мыслей, роившихся у него в голове. Но если мужчины из одной Пещеры могли совершить такой поступок, то же самое могло произойти и с другими.

— Эйла, ты не раз говорила, что не похожа на людей Клана. Чем они отличаются от тебя?

— Они меньше ростом. Поэтому я так удивилась, когда заметила, до чего ты высокий. Все они гораздо ниже меня, даже мужчины, и все считали меня непривлекательной, ведь я такая высокая и уродливая.

— А еще? — Он задал этот вопрос, хоть и предполагал, что ответ Эйлы его не обрадует. Тем не менее нужно выяснить все до конца.

— Глаза у них карие. Айза считала, что у меня что-то не в порядке с глазами, ведь они такого же цвета, как небо. У Дарка карие глаза, и… не знаю, как бы это сказать… у него большие брови, но лоб ничем не отличается от моего. А головы у них более плоские.

— Плоскоголовые! — Джондалар скривился от омерзения. — О Великая Мать! Эйла, и ты жила среди этих зверей? Ты позволила одному из самцов… — Он содрогнулся. — Ты произвела на свет мерзкую тварь, плод смешения духа человека и духа зверя! — Джондалар вскочил с места и попятился, словно столкнувшись с какой-то немыслимой гадостью. Подобная реакция была продиктована пустыми суевериями, ошибочными представлениями, которые казались неоспоримыми его сородичам и которые глубоко укоренились в его сознании.

Поначалу Эйла не поняла, что творится с Джондаларом, и посмотрела на него, недоуменно нахмурившись. Но по выражению его лица она догадалась, что он испытывает отвращение, подобное тому, которое внушали ей гиены. И тогда ей стал понятен смысл его слов.

Звери! Он назвал людей, которых она любит, зверями! Для него они все равно что вонючие гиены! Выходит, ласковый, нежный Креб, который в то же время был самым могущественным Мог-уром в Клане, просто зверь? И Айза, женщина, которая удочерила ее и вырастила, которая раскрыла ей секреты целительства, ничем не лучше вонючей гиены? И Дарк, ее сын, тоже?!

— То есть как это «звери»? — воскликнула Эйла, рывком поднявшись на ноги, стоя лицом к Джондалару. Ей никогда в жизни не доводилось повышать голос в приступе возмущения, и она удивилась, услышав, как громко и злобно прозвучали ее слова. — По-твоему, Креб и Айза — звери? А мой сын — полузверь? Люди из Клана вовсе не похожи на вонючих гиен!

Разве звери смогли бы подобрать маленькую раненую девочку? Разве они смогли бы принять ее в свой круг? Неужели они стали бы растить ее, заботясь о ней? Как ты думаешь, кто научил меня добывать пищу и готовить еду? Кто помог мне овладеть искусством целительства? Если бы не эти звери, я бы уже давно умерла, и ты тоже, Джондалар!

Ты считаешь, что члены Клана — звери, а Другие — люди? Тогда подумай вот над чем: члены Клана спасли ребенка из племени Других, хотя Другие убили одного из их детей. Если бы мне пришлось выбирать между зверями и людьми, я отдала бы предпочтение тем, кто для тебя сродни вонючим гиенам!

Она выбежала из пещеры, стремительно спустилась по тропинке и свистом подозвала к себе Уинни.

Джондалар был потрясен. Он вышел следом за Эйлой из пещеры и остановился посреди выступа, глядя на нее. Одним ловким прыжком она вскочила на спину лошади, и та галопом помчалась по долине. Эйла всегда была такой спокойной и никогда не сердилась. Именно поэтому Джондалара так поразила ее бурная реакция на его слова.

Ему казалось, что он относится к плоскоголовым с редкостной непредвзятостью. Он полагал, что преследовать их незачем и лучше избегать столкновений с ними. Он не стал бы убивать никого из них, разве что в крайней ситуации. Но мысль о том, что мужчина мог поделиться Даром Радости с самкой плоскоголовых, всегда казалась ему неприемлемой. Слова Эйлы, от которой он узнал, что самец плоскоголовых мог иметь близость с женщиной, ударили по чувствительному месту. Для него это значило, что женщина подверглась осквернению.

А он испытывал такое сильное влечение к ней. Ему припомнились истории, которые, грязно посмеиваясь, рассказывали подростки и молодые мужчины, и ему стало плохо, как будто его коснулась страшная зараза, от которой он начнет чахнуть и уже не сможет быть полноценным мужчиной. Но нет, Великая Мать Земля смилостивилась над ним и не допустила, чтобы такое случилось.

Но то, что Эйла родила чудовище, мерзкую тварь, являющуюся вместилищем злокозненных духов, еще ужаснее. Он не решился бы рассказать об этом ни одному из сородичей. Впрочем, слухи о подобных случаях упорно ходили среди людей, хотя все с жаром уверяли, будто такое невозможно.

Но Эйла не сочла нужным ничего отрицать. Она открыто все признала и взялась защищать своего ребенка… с невероятной горячностью, как и любая мать, ребенка которой кто-то попытался оклеветать. Его презрение к плоскоголовым вызвало у нее возмущение, она страшно рассердилась. Неужели плоскоголовые и вправду вырастили ее?

За время Путешествия ему доводилось встречать на пути плоскоголовых. И у него даже появились сомнения в том, что они звери. Ему припомнился случай, когда он столкнулся с молодым самцом и самкой постарше. И тогда юнец воспользовался ножом, изготовленным из толстой пластины, чтобы разрезать рыбину пополам, — точно таким же, какой он видел у Эйлы. А его мать, как и Эйла, была одета в обернутую вокруг туловища шкуру. Эйла держалась точно так же, как та самка, особенно поначалу, когда вечно ходила с опущенной головой, стараясь не привлекать его внимания. Меховые шкуры на постели отличались такой же мягкостью, как волчья шкура, которую дали ему плоскоголовые. И копье! Ее тяжелое примитивное копье точь-в-точь походило на копья, которые держали в руках плоскоголовые, встреченные им и Тоноланом, когда они спускались с ледника.

Он давно уже мог получить ответ на мучившие его вопросы, если бы хорошенько призадумался. Зачем ему понадобилось выдумывать, будто она — одна из Тех, Кто Служит Матери и живет таким образом потому, что проходит через испытания с целью усовершенствовать свои навыки? Но надо отметить, в искусстве целительства она, пожалуй, не знает себе равных. Неужели Эйла вправду получила такие знания от плоскоголовых?

Он видел, как она скачет на лошади куда-то вдаль. Она величественна даже в гневе, подумал он. Многие из женщин, которых он знал, часто повышали голос из-за любого пустяка. Порой Марона разражалась пронзительными воплями и становилась похожей на сварливую мегеру, вспомнил он, подумав о женщине, с которой когда-то надеялся связать свою жизнь. Но всякое проявление силы и требовательности чем-то нравилось ему. Его тянуло к сильным женщинам. Они могли постоять за себя, им не был чужд дух соперничества, а в тех редких случаях, когда он давал выход обуревавшим его страстям, они проявляли стойкость и упорство. Он с самого начала предположил, что у Эйлы несгибаемый, цельный характер, несмотря на всю ее сдержанность. «Ты только посмотри, как она мчится вперед, восседая на лошади, — подумал он. — Какая восхитительная, красивая женщина!»