Джин Ауэл - Долина лошадей

Эйла кивнула:

— В Клане считают, что духами-женщинами являются только Древние.

— А как же ваши тотемы? — спросил он.

— Любой из тотемных духов, дарующих защиту и покровительство, принадлежит к мужскому роду, но тотемами женщин, как правило, оказываются духи небольших животных. Урсус, Великий Пещерный Медведь, оказывает покровительство всем членам Клана, это всеобщий тотем. Урсус был личным тотемом Креба. Дух Пещерного Медведя избрал его точно так же, как меня избрал Дух Пещерного Льва. Видишь, он оставил на моем теле отметку. — Она показала ему четыре параллельных шрама на левом бедре, оставшиеся после того, как лев поранил ее, когда ей было лет пять от роду.

— Я и не знал, что пл… что членам Клана известно о существовании мира духов, Эйла. Мне до сих пор не верится — нет, я не сомневаюсь в том, что ты говоришь правду, — но у меня никак не укладывается в голове, что мы говорим об одних и тех же людях, о тех, кого я с детства привык называть плоскоголовыми.

Эйла опустила голову, а затем снова подняла ее и посмотрела на Джондалара очень серьезно и, пожалуй, немного встревоженно.

— Мне кажется, Пещерный Лев избрал и тебя, Джондалар. Думаю, теперь он стал твоим тотемом. Креб говорил, что у людей, чьим тотемом является могущественный дух, — нелегкая судьба. Во время испытания он лишился глаза, но обрел огромную силу. Один лишь Урсус считается более могущественным тотемом, чем Пещерный Лев, и мне было очень трудно. На мою долю выпало немало сложных испытаний, но я перестала жалеть об этом с тех пор, как поняла, зачем они были ниспосланы мне. Я решила, что должна тебя предупредить на случай, если Пещерный Лев стал теперь и твоим тотемом. — Она замолчала и опустила голову, испугавшись, что сказала лишнее.

— Эти люди из Клана многое для тебя значили, да?

— Я хотела стать одной из женщин Клана, но не смогла. Мне это не удалось. Я не такая, как они. Я принадлежу к племени Других. Креб понимал это, и Айза велела мне отправиться на поиски людей, похожих на меня. Мне не хотелось уходить, но все-таки пришлось, и я уже не смогу вернуться обратно. Надо мной тяготеет проклятие. Для них я мертва.

Джондалар не понял, что она имеет в виду, но, когда Эйла произнесла эти слова, по коже у него пробежали мурашки. Эйла глубоко вздохнула, а затем заговорила снова:

— Я не помню ни женщины, которая меня родила, ни жизни, которую вела до того, как меня подобрали люди из Клана. Я все пыталась представить себе мужчину, такого же, как я сама, но мне это не удавалось. Теперь, когда я думаю о Других, я вижу тебя. Ты — первый из моих соплеменников, повстречавшихся мне на пути, Джондалар. И что бы ни случилось, я никогда тебя не позабуду. — Эйла замолчала, подумав, что наговорила ему слишком много, и поднялась на ноги. — Если мы собираемся завтра на охоту, нам пора ложиться спать.

Джондалар знал, что она выросла среди плоскоголовых, а затем покинула их и стала жить одна в долине, но он только теперь понял, что до него она ни разу не видела своих соплеменников. Ему стало не по себе при мысли о том, что он оказался как бы представителем всего своего народа. Пожалуй, он вел себя не самым лучшим образом. С другой стороны, он знал, как все люди относятся к плоскоголовым. Если бы он просто рассказал ей об этом, вряд ли это произвело бы достаточно глубокое впечатление. Зато теперь она понимает, чего следует ожидать.

Он улегся в постель, испытывая какое-то смутное, непонятное беспокойство, и еще долго продолжал размышлять, глядя на язычки пламени. Внезапно какая-то странная перемена произошла в его восприятии, и на мгновение у него закружилась голова. Ему привиделась женщина, которая словно отражалась в заводи, в которую только что упал камень: изображение слегка колыхалось, как будто на поверхности кругами пробегала рябь. Он испугался, что эта женщина позабудет его. Он знал, как важно, чтобы она помнила о нем.

Он почувствовал, как что-то сместилось, на пути возникла развилка. Он оказался перед необходимостью принять решение и понял, что подсказывать ему никто не станет. Теплый ветерок взъерошил ему волосы на затылке, и он понял, что Она вот-вот покинет его. Прежде он никогда сознательно не ощущал Ее присутствия, но, когда Она начала удаляться, он с небывалой остротой почувствовал, как на месте, которое прежде было заполнено, образовалась пустота, и на него повеяло тоской. Приближался конец эпохи ледников, конец периода, на протяжении которого Она обеспечивала людей всем необходимым, взращивая и питая их. Великая Мать Земля вскоре покинет своих детей, предоставив им самим вершить свою судьбу, самим отвечать за последствия каждого из своих поступков, самим отыскивать путь в жизни, как и надлежит всем взрослым. Окончательный переворот произойдет не при его жизни, немало поколений сменит друг друга, прежде чем это свершится, но первый шаг уже сделан. Но на прощание Она вручила своим детям драгоценный Дар, Дар Познания.

Джондалару показалось, что он услышал странный тоскливый вопль, и он понял, что то был крик Великой Матери.

Затем произошел резкий скачок, словно лопнула туго натянутая тетива, и все вернулось на свои места. Но сознание не поспевало за восприятием, и Джондалар далеко не сразу освоился с окружающей действительностью. Его не покидало тревожное ощущение, и он все пытался понять, что же не так. Он бросил взгляд поверх очага в ту сторону, где лежала Эйла, и увидел, как слезы стекают по ее лицу.

— Что случилось, Эйла?

— Я не знаю.

— Ты уверена, что мы сможем скакать на ней вдвоем?

— Нет, не уверена, — ответила Эйла, ведя вперед Уинни, на которую она уже навьючила корзины. Следом за ними шагал Удалец. Его связывала с матерью веревка, прикрепленная к надетому на него сооружению из кожаных ремешков — к недоуздку. Он мог свободно двигать головой и удаляться на некоторое расстояние от Уинни. Отсутствие петли вокруг шеи позволяло не бояться того, что он куда-нибудь рванется и задохнется. Поначалу недоуздок пришелся жеребенку не по вкусу, но он уже начал привыкать к нему. — Если мы сможем скакать на ней вдвоем, мы потратим гораздо меньше времени на дорогу. Если ей не понравится, я сразу это замечу. Тогда нам придется скакать на ней по очереди, или мы оба пойдем пешком.

Когда они добрались до большого валуна, возвышавшегося посреди луга, Эйла вскочила на спину лошади, чуть подвинулась вперед и придержала Уинни, чтобы Джондалар тоже смог забраться на нее. Уинни запрядала ушами, ощутив непривычно большую тяжесть, но лошадка была крепкой и сильной и, подчинившись Эйле, послушно тронулась в путь. Эйла следила за тем, как она двигается, понимая, что смена темпа укажет ей на необходимость спешиться и дать кобылке отдохнуть.