Эндрю Петтигри - Изобретение новостей. Как мир узнал о самом себе

В первой половине века, несмотря на то что право короны на взимание налогов теоретически было неограниченным, запросы о дополнительных сборах часто сопровождались подробным объяснением того, почему они были необходимы. Взысканные в 1517 году 2,4 миллиона ливров были оправданы как цена достижения мира; аналогичная сумма, собранная в 1522 году, свидетельствует о нуждах артиллерии для сопротивления английскому вторжению в Бретань [182] Potter, Renaissance France at War, pp. 267-8. . В 1526 году, в период кризиса после Павии, сбор дополнительных средств королева-регент сопровождала подробными объяснениями политических решений, которые привели короля в Италию, и в то же время уверяла народ в своём постоянном стремлении к миру.

Большинство сообщений было передано традиционно, посредством рукописных писем. Их авторы доверяли ограниченному кругу лидеров местного сообщества. Большинство людей получили бы информацию вместе с требованием налогов, отправленных из провинциальных столиц. Однако по прошествии столетия все большее количество королевских указов печаталось. Во времена правления Франциска I было напечатано только 2 процента королевских актов, но ко времени правления его внука Франциска II (годы правления 1559–1560) эта доля возросла до 20 процентов. В смутные времена французских религиозных войн правительство активно использовало печать. В течение столетия королевские указы были изданы более чем пятью тысячами копий [183] Lauren Jee-Su Kim, ‘French Royal Acts Printed before 1601: A Bibliographical Study’ (University of St Andrews PhD dissertation, 2007); Potter, Renaissance France at War, p. 262. . Указы, изданные в Париже, распространялись по провинциям путем ретрансляции местным издательствам.

В Англии сменявшие друг друга правители столкнулись с трудной задачей примирить верующих. Отказ Генриха VIII от Римской церкви и папы превратил Англию в протестантское государство во время правления его сына Эдуарда VI (1547–1553). С приходом к власти Марии I в 1553 году политикам стало ясно, что страна вернется к католицизму. Это было осуществлено парламентским актом 1554 года, после череды действий, направленных на подавление религиозных дебатов и нежелательных демонстраций против политики королевы.

Желания Марии были поддержаны прокламацией от августа 1553 года, запрещающей религиозные споры, а также несанкционированные пьесы или печатные издания. В тексте прокламации читателя убеждали в том, что королева, хотя и была вынуждена по совести следовать своей религии, не имела намерения навязывать свой выбор своим подданным, если эта мера не будет общепринята. Также там освещалась проблема беспорядков, вызванных религиозным инакомыслием. И только после шестисот слов (и помните, что это должно было быть провозглашено вслух) прокламация доходит до сути вопроса: всем запрещается «печатать какие-либо книги, материалы, баллады, рифмы, интерлюдии [пьесы], если только у них нет письменного разрешения ее светлости на сие деяние» [184] Paul L. Hughes and James F. Larkin, Tudor Royal Proclamations, 3 vols (New Haven, CT: Yale University Press, 1969), no. 390. .

Печатались прокламации в Лондоне, но несанкционированная постановка представляла опасность в любой точке королевства. Поэтому прокламация была напечатана в типографии королевы и распространена повсеместно. Местные чиновники, получившие копии, должны были ознакомиться с документом и передать суть местным правоохранительным органам. Трудно представить себе текст такой сложности, зачитанный традиционно в общественных местах. Таким образом, распространение печатных текстов играет все более важную роль в пропаганде государственной политики. Королевские акты и воззвания вывешивались на постах или досках в общественных местах. Однако следует отметить, что это воззвание, как и многие прокламации Тюдоров, было напечатано на одном листе с обеих сторон; его было бы нелегко прочитать, если бы он был прикреплен к доске. Листовки также можно было найти в магазинах и общественных местах. В апреле 1537 года Адам Льюис, школьный учитель из Вест-Моллинга близ Мейдстона в графстве Кент, зашел в местный магазин, «где лежали некоторые акты, касающиеся одежды, артиллерии и незаконных игр» [185] Adam Fox, Oral and Literate Culture in England, 1500–1700 (Oxford: Oxford University Press, 2000), p. 367. .

4.2. Елизавета I. Прокламация о ввозе в королевство незаконных и крамольных книг

В 1563 году перед королевой Елизаветой стояла еще более сложная задача. Ее смелая попытка возобновить союзные отношения с Францией путем сотрудничества с французскими гугенотами закончилась катастрофой. В то же время английский экспедиционный корпус в Ньюхейвене (Гавр) был поражен чумой. Командующему экспедицией графу Уорику не оставалось ничего другого, кроме как всеми правдами и неправдами вывести остатки гарнизона [186] Wallace T. MacCaffrey, ‘The Newhaven Expedition, 1562–1563’, Historical Journal, 40 (1997), pp. 1-21. . Когда побежденная армия отступила домой, правительство издало прокламацию, в которой запрещало возвращение заразной армии. Значительная сумма в 17 фунтов стерлингов была выделена на оплату посыльных, которые разносили печатные копии по королевству [187] Hughes and Larkin, Tudor Royal Proclamations , no. 510. .

Это была реакция на события чрезвычайного характера, введение большинства законов в XVI веке было довольно рутинным занятием. В текстах часто делалась сноска, где утверждалось, что постановления были приняты по инициативе заинтересованных граждан. В целом некоторые законы действительно иногда стимулировались призывами заинтересованных сторон. Чаще всего это были кулуары парламента, которые хотели ограничить конкуренцию, обеспечить соблюдение правил ученичества или отремонтировать дороги и мосты.

Использование печати для достижения таких целей было нецелесообразно ввиду недолговечности материалов. Повседневная печать такого рода не предназначалась для хранения: выставленные копии, как правило, оставляли прикрепленными до тех пор, пока они не становились неразборчивыми из-за дождя или не закрывались другими объявлениями. А иногда они терпели и не такие унижения. В 1535 году четыре человека были вызваны к магистратам Ковентри, их обвиняли в срыве прокламаций, вывешенных на рынке, что расценивалось как подстрекательство к мятежу. Оказалось, что они выпили и пошли справить нужду, и один из них использовал бумагу, чтобы «подтереть свой хвост» [188] G. R. Elton, Policy and Police: The Enforcement of the Reformation in the Age of Thomas Cromwell (Cambridge: Cambridge University Press, 1972), p. 134. .

Данные печатные материалы не предполагалось сохранять, поэтому нам повезло обнаружить архив антверпенского печатника Кристофа Плантена. Плантен известен публикацией некоторых величайших книг, изданных в Нидерландах в ту эпоху, он также занимался печатью постановлений для местного городского совета. В своем личном архиве он сохранил копии [189] They are listed in Leon Voet, The Plantin Press (1555–1589): A Bibliography of the Works Printed and Published by Christopher Plantin at Antwerp and Leiden, 6 vols (Amsterdam: Van Hoeve, 1980-3). . Благодаря этому в случае с Антверпеном мы можем проследить деятельность городской администрации в течение десятилетнего периода.