Эндрю Петтигри - Изобретение новостей. Как мир узнал о самом себе

Антверпен был одним из величайших городов Европы, а времена были неспокойные. Городские указы отражают влияние на городскую жизнь восстания в Испании и повторного завоевания 1585 года. Во время этих великих событий было необходимо обеспечить продовольствием большую часть населения города. Большое внимание уделяется правильному регулированию рынков. Например, в указе была рассмотрена проблема нарушений в торговле птицей: было обнаружено, что торговцы продают своих цыплят далеко от назначенного птицеводческого рынка. Поэтому постановлено, что отныне будут применяться следующие правила, и далее перечислялись наказания для нарушителей [190] Voet, The Plantin Press, nos 144, 169, 438, 528. .

Часто историки не придавали значения подобным законам, однако для европейцев того периода это были самые важные законы, ведь они не хотели привезти на рынок свой товар, чтобы развернуться и поехать обратно или чтобы его попросту конфисковали. Более того, изучая законы такого рода, мы обнаруживаем зарождение новостной культуры, затрагивающей внутренние дела. Это были новости, которые раньше были просто сплетнями, а не тем, что освещалось в международной переписке и печати. А в XVI веке вопросы внутренней политики начали появляться в печатных изданиях.

Многие граждане Европы так или иначе становились свидетелями казней. Это было неотъемлемой частью жизни средневекового сообщества [191] Pieter Spierenburg, The Spectacle of Suffering (Cambridge: Cambridge University Press, 1984). . О большинстве преступников вскоре забывали. Однако иногда подробности преступлений могли зафиксировать в дневнике или в переписке. Зачастую информацию о преступлениях можно найти только в записях суда, который слушал дело и выносил приговор. В XVI веке новый тип публикаций позволил широкой пуб-лике узнавать о наказаниях из рекламных проспектов.

Эти иллюстрированные листовки стали характерной чертой немецкой печатной культуры XVI века. У них был очень красивый дизайн. В верхней половине листа был рисунок с кратким описанием события. Листовки не были предназначены для хранения, обычно их передавали из рук в руки или развешивали на стенах. Информацией о них мы во многом обязаны священнику-коллекционеру из Швейцарии Иоганну Якобу Вику.

Вик начал собирать свою коллекцию вскоре после того, как получил должность в Цюрихском соборе в 1557 году [192] Matthias Senn, Die Wickiana. Johann Jakob Wicks Nachrichtensammlung aus dem 16 Jahrhundert (Zurich: Raggi, 1975); Franz Mauelshagen, Wunderkammer auf Papier. Die “Wickiana” zwischen Reformation und Volksglaube (Zurich: Bibliotheca academica, 2011). . Здесь он работал с лидерами цюрихской церкви Генрихом Буллингером и его преемником Рудольфом Гвальтером. Оба много привнесли в его коллекцию, в частности, Буллингер был участником одной из самых развитых сетей по переписке в Европе, и он охотно передавал своему коллеге крупицы интересных новостей. Вик начал собирать свою коллекцию в 1560 году. С тех пор и до самой смерти в 1588 году Вик каждый год собирал массивные издания, заполненные сообщениями о великих событиях в Швейцарии и за ее пределами. Как и все великие коллекционеры, Вик был эклектичным в своих пристрастиях. Иногда он записывал отчеты из писем или дипломатических депеш — священник проявлял особый интерес к борьбе гугенотов во Франции. О его коллекции быстро узнали местные жители и заходили к нему с рассказами о событиях и чудесах, которые они видели или слышали. Вик тщательно записывал эти отчеты вместе с текстами из информационных брошюр, которые ему приносили. Многие из этих рукописных заметок дополнялись изящными иллюстрациями. В его альбомах также сохранились и печатные материалы: в общей сложности 500 брошюр и 400 листовок. Важным источником для Вика был цюрихский типограф Кристоф Фрошауэр, который привозил для коллекционера материалы с Франкфуртской ярмарки. Именно поэтому большинство печатных листов в сборнике происходит из Германии.

Эти материалы представляют собой незаменимый ресурс для изучения ранних новостей о преступлениях. Стилистически ксилографические иллюстрации делятся на три группы. Первые, их меньше всего, иллюстрируют основной драматический момент в повествовании. Примером может послужить рассказ об ученике, который убил десятилетнюю девочку и расчленил ее тело. Гравюра на дереве показывает преступника в окружении частей тела [193] Zurich ZB, Pas II 12:76, reproduced in Walter L. Strauss, The German Single-Leaf Woodcut, 1550–1600, 3 vols (New York: Abaris, 1975), p. 842. . Чаще изображали несколько последовательных сцен, повествующих о событиях от места преступления до места казни. Этот стиль, присущий средневековой живописи, был особенно хорошо адаптирован для освещения преступлений, где жестокость способа казни сопоставлялась с жестокостью преступления. На некоторых из этих листовок также изображали преступника, которого пытали по пути к месту казни [194] Strauss, German Single-Leaf Woodcut, pp. 246, 700, 701, 831. . Данный вид иллюстрации был разбит на отдельные фрагменты, которые складывались в повествование, в манере комикса. Одно преступление, которое отобразили в обоих стилях иллюстрации, — это шокирующее дело Блазиуса Эндреса, который, обнаружив, что его жена крадет у него деньги, убил ее и их шестерых маленьких детей [195] Там же, с. 1, 086, Zurich ZB Pas II 27:7; там же, 848, Zurich ZB, Pas II 22:10. . Это преступление было совершено в Вангене, в 150 километрах к северу от Цюриха. Один из плакатов был напечатан в Линдау, другой — в Аугсбурге, что на 150 километров севернее.

4.3. Истинное преступление. Изображение убийства молодой женщины подмастерьем-немцем

О самых невероятных преступлениях молва уходила далеко за пределы не только города, но даже страны. Лондонский печатник Томас Пурфут опубликовал в 1586 году отчет о тройном убийстве, совершенном французом в Руане, жертвами которого были трактирщик, его жена и ребенок [196] A most straunge, rare, and horrible murther committed by a Frenchman of the age of too or three and twentie yeares who hath slaine and most cruelly murthered three severall persons (London: Purfoot, 1586); STC 11377. . Читатели были ошеломлены этим преступлением, несмотря на то, что в данном случае событие произошло за границей. Людям нравилось читать о шокирующих поступках и правосудии, что обеспечивало хороший спрос для такого рода информационных брошюр [197] Joseph H. Marshburn, Murder and Witchcraft in England, 1550–1640, as Recounted in Pamphlets, Ballads, Broadsides, and Plays (Norman, OK: University of Oklahoma Press, 1971); Peter Lake and Michael Questier, The Antichrist’s Lewd Hat: Protestants, Papists and Players in Post-Reformation England (New Haven, CT: Yale University Press, 2002), pp. 3-53. . Наказание в данном случае рассматривалось как необходимая составляющая борьбы между добром и злом. В обществе, где у государства были весьма ограниченные ресурсы для превентивных мер охраны правопорядка, было широко распространено мнение, что только страх ужасной смерти может действовать как сдерживающий фактор. В криминальной литературе большинство задержанных перед смертью раскаивались. А умереть благочестивой смертью было важной частью процесса искупления [198] J. A. Sharpe, ‘Last Dying Speeches: Religion, Ideology and Public Execution in Seventeenth-Century England’, Past and Present, 107 (1985), pp. 144-67. . В своем дневнике Вик записывает случай, когда молодой вор шутил всю дорогу до места казни, а умер со словами: «Господь Иисус, прими мою душу» [199] Senn, Wickiana , p. 149. .