Эндрю Петтигри - Изобретение новостей. Как мир узнал о самом себе

В XIV веке послов воспринимали как инструмент, который позволял решить конкретную проблему, например заключить союз между двумя государствами. На практике же все было иначе. В то время как вопрос дипломатического брака можно было решить довольно быстро, договоры или союзы требовали времени. Послы редко обладали полномочиями принимать важные решения во время переговоров. Таким образом, процесс мог затянуться, пока посол запрашивал дальнейшие инструкции.

5.1. Дипломатическая миссия о прошении руки дочери короля для вступления в брак

А дипломатическая депеша стала непреднамеренным побочным продуктом этого процесса. «Дело посла, — как неоднократно подчеркивал Бернар дю Розье в своем произведении “Краткий трактат” (1436) о дипломатической должности, — сохранение мира [219] Mattingly, Renaissance Diplomacy, p. 45. . И чем быстрее послу удавалось урегулировать вопрос, тем лучше было всем. И никто не предполагал, что впоследствии они станут привилегированными информаторами принимающих сторон. Со временем переговоры между враждебными державами становились все сложнее, необходимость в понимании настроения, силы и истинных намерений потенциальных союзников становилась все более острой. Послы должны были регулярно писать домой. Искусство дипломатии породило совершенно новую среду: политические заметки. Это была первая настоящая попытка анализировать исход-ные данные.

Мы практически ничего не знаем о самых первых дипломатических депешах. И хотя итальянские государства имели довольно развитую бюрократическую систему, они не предусмотрели регулярные отчеты послов. Самые ранние экземпляры сохранились только потому, что они попали в семейные архивы: деловые бумаги и депеши, накопленные посланником за границей, оставались, как и министерские документы, их личной собственностью, которую нужно было хранить или утилизировать по своему усмотрению [220] J. K. Hyde, ‘The Role of Diplomatic Correspondence and Reporting: News and Chronicles’, in his Literacy and its Uses: Studies on Late Medieval Italy (Manchester: Manchester University Press, 1993), pp. 217-59. . Венеция пыталась добиться, чтобы все документы, находящиеся в распоряжении дипломатов, по возвращении были переданы государству, но безуспешно [221] Donald E. Queller, Early Venetian Legislation on Ambassadors (Geneva: Droz, 1967), p. 82 (no. 43). . Произошло это лишь в 1490-х годах — Венеция начала собирать архив. На протяжении двух столетий итальянские послы демонстрируют невероятную осведомленность, пишут в депешах проницательные наблюдения о политике, обычаях и личностях своих хозяев. Их сообщения варьируются от самых насущных вопросов дня, сплетен и странных происшествий до более антропологических наблюдений о различиях национального характера, одежды и поведения. Закаленные в суровых условиях итальянской политики, эти прагматичные и вдумчивые выходцы из элитарных кругов идеально подходили для этого нового ремесла.

Дипломатические депеши, конечно, не были публичными документами. Они предназначались только для ограниченного круга государственных советников: это были новости и анализ для привилегированной элиты. Однако некоторые новости все же просачивались из-за неосмотрительности или тщеславия посланника. После завершения миссии послы предоставляли финальный отчет, Relazione , в котором подводили итоги. Высказывали свое мнение о характере правителя и его главных советниках, о сильных и слабых сторонах государства, взглядах и настроениях людей [222] Donald E. Queller, ‘The Development of Ambassadorial Relazioni’, in J. R. Hale (ed.), Renaissance Venice (London: Faber & Faber, 1973), pp. 174-96. . Отчеты предоставлялись устно мужчинами, которые наслаждались возможностью проявить эрудицию. Relazioni с нетерпением ждали. Кто из присутствующих не удивился бы наглости откровенного описания французского короля Карла VIII в 1492 году послом Заккарией Контарини:

«Королю Франции двадцать два года, он невысокого роста и плохо сложен, у него уродливое лицо с большими белыми глазами, которые видят меньше, чем должны были бы видеть. У него орлиный толстый нос, пухлые губы, которые он постоянно держит открытыми, у него нервно дергаются руки, и он медленно говорит. По моему мнению, которое может быть совершенно неверным, я определенно считаю, не отличается выдающимися внешними или же умственными данными» [223] Queller, ‘Development’, pp. 177-8. .

5.2. Чтение депеши венецианскому дожу и другим членам Синьории

Это было не по-доброму. Тем более что эта откровенная и грубая оценка, скорее всего, просочится обратно во Францию, испор-тив отношения и усложнив жизнь неудачливому преемнику Контарини на посту посла. Но среди современников такие донесения вызывали восхищение. Анонимный французский автор очень верно подметил, что новым послам следует ознакомиться с Relazioni своих предшественников, чтобы начать свои миссии хорошо проинформированными [224] Traite du gouvernement de la cite et seigneurie de Venise, in P.-M. Perret, Relations de la France avec Venise, 2 vols (Paris, 1896), II, 292. . Эти документы распространялись среди сенаторов, и многие венецианские семьи хранили копии тех, которые, по их мнению, приносили им честь. С течением времени копии делались и распространялись, некоторые экземпляры продавались. К концу XVI века венецианский сенат, наконец, признал общественную ценность Relazioni и позволил небольшому количеству из них появиться в печати.

5.3. Карл VIII. Франция

Важной фигурой в развитии международной дипломатии был проницательный и дальновидный Фердинанд, король Арагона (годы правления 1479–1516). Как правитель Средиземноморского королевства Испании он проявлял большой интерес к Италии. Как соправитель Кастилии благодаря браку с Изабеллой Фердинанд управлял зарождающейся сверхдержавой Европы — Испанией. Его великая стратегическая цель состояла в том, чтобы бросить вызов гегемонии Франции; его главный инструмент — союз, поддерживаемый традиционными династическими браками. Преследуя эти цели, Фердинанд основал сеть постоянных послов, он был первым из европейских правителей, сделавшим это. Он даже пытался поселить посла во Франции с целью сбора военной информации, но Карл VIII оказался не дураком, и посланник Фердинанда вскоре был отправлен домой [225] Mattingly, Renaissance Diplomacy , pp. 135-6. .

Фердинанду было нелегко угодить. Время от времени король подолгу ничего не писал своим послам и часто держал их в неведении о своих планах. В то же время его требования о регулярном информировании не учитывали материально-технических препятствий. Его многострадальный лондонский посланник доктор де Пуэбла подсчитал, что для ежедневной отправки новостей Фердинанду, как того требовал король, было необходимо шестьдесят курьеров, в то время как располагал де Пуэбла лишь двумя, и с теми с трудом мог расплатиться. Фердинанд довольно небрежно обращался с документами и зачастую оставлял сундуки с бумагами в отдаленных замках. Но, как и его неудержимый современник император Максимилиан, Фердинанд был новатором. Его послы провели на своих постах достаточно времени, чтобы стать настоящими экспертами: девять лет было нормой, а де Пуэбла провел в Лондоне большую часть последних двадцати лет своей жизни. В результате Фердинанд завещал своему внуку Карлу V испанский дипломатический корпус, который оставался неизменным в европейской политике до конца века.