Александр Бушков - Тайны Сибири. Земля холодов и необъяснимых загадок

Дальше – совсем скверно. На завтрак – немного спирта, разведенного в полулитре горячей воды, на ужин – 10 граммов спирта. Потом кончается и спирт. Едят обмотки из оленьей кожи и по ложечке глицерина на ужин. Кончается глицерин. Следующий обед – из сваренных в кипятке веточек полярной ивы. На следующий день – завтрак из заваренного кипрея и двух пар старых сапог.

После этого на протяжении пяти дней – ни малейшего упоминания о какой-либо еде. Только каждый день отмечается, что умер кто-то из матросов. Самая последняя запись – о том, что ночью скончались еще двое и умирает третий. «Дальше идти нет сил…»

На этом дневник обрывается. Во время пути Де Лонг послал вперед на разведку двух матросов – они-то и уцелели и были встречены Мелвиллом…

Именно экспедиция Де Лонга вызвала у российских географов, полярных исследователей и моряков новый всплеск интереса к Земле Санникова. Материалы экспедиции сохранились целиком, в том числе и карты с координатами островов Беннетта, Жанетта и Генриетта, открытых Де Лонгом во время пешего похода к материку. Нанеся их на свои карты, российские географы обратили внимание, что они находятся примерно в тех самых местах (или в тех же самых), где Геденштром и Санников видели «неведомые земли». Снова начались дискуссии. Участники разбились на два лагеря: одни считали, что Геденштром и Санников видели как раз острова Беннетта и Генриетта. У острова Беннетта как раз скалистые берега. А Санников из-за рефракции просто-напросто неправильно оценил расстояние до островов, они ему показались расположенными гораздо ближе, чем на самом деле.

Другие, которым тоже никак нельзя отказать в логике, считали: если в тех местах все же оказались острова, вполне могут быть и другие – незамеченные Де Лонгом, передвигавшимся в экстремальных условиях, – а вот Санников в свое время именно эти острова и видел…

К единому мнению так тогда и не пришли. Но через несколько лет среди российских полярных исследователей появился человек, с определенного времени буквально заболевший Землей Санникова…

Это барон Эдуард Васильевич Толль, геолог по образованию. Его первое путешествие в Арктику – участие в полярной экспедиции А. А. Бунге, организованной Российской академией наук для изучения побережья Восточной Сибири и островов Новой Сибири – тех самых, на которых когда-то бывал Санников. Толлю был выделен отдельный отряд, с которым он и обследовал острова архипелага Новая Сибирь. Объехав за полтора месяца на нартах остров Котельный, он как-то оказался на том самом берегу, где когда-то стоял Яков Санников. И…

Запись в дневнике Толля от 13 августа 1886 года: «Горизонт совершенно ясный. Вскоре после того, как мы снялись с устья реки Могур-урях, в направлении на северо-запад 14–15 градусов ясно увидели контуры четырех гор, которые на востоке соединялись с низменной землей. Таким образом, сообщение Санникова подтвердилось полностью. Мы вправе, следовательно, нанести в надлежащем месте на карту пунктирную линию и написать на ней «Земля Санникова».

По мнению Толля, «неведомая земля» располагалась примерно в ста пятидесяти – двухстах километрах к северу от Новосибирских островов. С тех пор целью его жизни стало отыскать ее и сойти там на берег.

Однако путь к осуществлению мечты оказался извилистым и долгим. В 1893 году Толль вновь отплыл в Арктику как руководитель экспедиции – но перед ней отнюдь не ставили задачу искать Землю Санникова. Предстояло раскопать останки мамонта, найденные на побережье Восточно-Сибирского моря и провести астрономические наблюдения, чтобы уточнить имевшиеся к тому времени карты Арктики.

Инструкции Толлю от академии были сформулированы четко и недвусмысленно: «Разыскание и тщательная раскопка трупа мамонта есть первоначальная и главнейшая часть экспедиции. Академия, следовательно, ожидает от вас особых стараний для успешного выполнения этой основной задачи экспедиции и не изъявляет согласия на ускорение или упрощение работ по раскопке мамонта ради уделения большего времени исследованию реки Анабар, включенного в программу экспедиции лишь на случай, если заявленные трупы не оправдают ожиданий».

Однако оказалось, что «главнейшую» цель экспедиции выполнить невозможно по чисто техническим причинам. Не оказалось ни хорошо сохранившегося трупа мамонта, ни цельного скелета. Только мелочи, не представлявшие для науки особого интереса: немного мелких костей ног и черепа, несколько кусочков кожи с шерстью.

Поэтому Толль со спокойной совестью увел корабль к реке Анабар. За год и два дня он прошел на оленьих упряжках 4200 километров, с помощью военного гидрографа Шилейко делая маршрутные съемки. Исправил ошибки на прежних картах – Анабарскую губу, например, они показывали на сто километров восточнее ее истинного положения. Ликвидировал многие «белые пятна», и немаленькие: открытый Толлем кряж Прончищева протянулся на 315 километров. Изучил еще несколько горных кряжей, нанес на карту два хребта, собрал богатые ботанические, зоологические, палеонтологические коллекции.

После этого его имя приобрело известность в научных кругах, и работы получили высокую оценку как в России, так и за рубежом – Толль участвовал в работе Международного геологического конгресса в Цюрихе. Русское географическое общество за исследования в районе рек Анабар и Хатанги наградило его большой серебряной медалью Пржевальского, за ней последовала премия от Академии наук и норвежский орден – за организацию продовольственных складов и подготовку подходящих собак для предстоящей арктической экспедиции Фритьофа Нансена (кстати, Нансен тоже верил в Землю Санникова и поддерживал Толля в поисках – к сожалению, знаменитый полярник мог оказать лишь моральную поддержку).

Как говорится, жизнь удалась. Толль поступил на службу в Академию наук, занял в науке прочное положение, открывались большие возможности сделать неплохую карьеру. Толль изучал ледники в Балтийском море и в Скандинавии, писал большую работу по геологии Новосибирских островов, совершил плавание на первом русском ледоколе «Ермак», построенном по инициативе знаменитого адмирала С. О. Макарова (с которым подружился).

Но все это было не то, не то… Загадочная Земля Санникова звала, и этот зов заглушал все остальное. Несколько раз Толль подавал и в Академию наук, и в Географическое общество проекты по организации экспедиции исключительно для поисков Земли Санникова – но поначалу они отвергались.

Потом, как это в жизни случается, судьба резко изменилась – у моряков это именуется «поворот все вдруг» (когда судно разворачивается на сто восемьдесят градусов). Планы Толля поддержали «звезды» научного мира – великий химик Д. И. Менделеев, географ П. П. Семенов-Тян-Шанский, адмирал С. О. Макаров, несколько академиков, в том числе В. А. Обручев (воодушевившийся Землей Санникова настолько, что написал поминавшийся роман), Фритьоф Нансен (в качестве почетного гостя присутствовавший на заседании Географического общества, где решалась судьба экспедиции). События стремительно развивались: академия обратилась в Министерство финансов, и неповоротливая махина русской бюрократии на сей раз сработала удивительно оперативно: уже через несколько недель на экспедицию было выделено 150 тысяч рублей золотом.