Александр Бушков - Тайны Сибири. Земля холодов и необъяснимых загадок

Очень может быть, что и нет. В те лихие времена сплошь и рядом случалось, что люди переходили как от красных к белым, так и наоборот. Один наглядный пример: Леонид Александрович Говоров, Маршал Советского Союза, Герой Советского Союза, кавалер ордена Победы, пяти орденов Ленина, многих других наград. Во время Финской кампании обеспечивал артиллерийский прорыв линии Маннергейма. В Отечественную был начальником артиллерии нескольких фронтов, потом командовал армией, потом фронтом. И весьма неплохо – не зря награжден высшим полководческим орденом Победы, который за всю историю получили только семнадцать человек.

Так вот, будущий маршал (кстати, похороненный на Красной площади у Кремлевской стены) в свое время год прослужил у Колчака командиром артиллерийской батареи. Отнюдь не тылового подразделения. Ручаться можно: разок-другой, но случалось ему пострелять по наступающим красным. Однако потом, когда он со своими артиллеристами ушел к красным, те его приняли без особых вопросов и зачислили на службу. Немаловажная деталь: за всю свою последующую жизнь Говоров не подвергался и тени репрессий.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что занявшие Омск красные преспокойно и без особых вопросов зачислили на службу Батта как специалиста по военным перевозкам. Говоров был далеко не единственный такой, просто он сделал самую крутую карьеру…

Еще несколько документов, уже относящихся к службе Батта у красных – уже без нумерации, единым пакетом.

Штамп: Р.С.Ф.С.Р. Управление коменданта ст. Омск Омской желез. дороги. 23 февраля 1920 г. № 472 г. Омск.

Разрешение.

Дано сие помощнику моему т. Григорию Батт в том, что на основании телеграммы ЗР № 3/а/16437 и ЗФВ № 1а/23096 он имеет право ношения и хранения револьвера системы Кольт калибр большой за № что подписью и приложением печати удостоверяется.

Комендант желдор. уч. ст. Омск, он же Военный Комиссар (подпись неразборчива).

Печать: «Управление Коменданта ст. Омск Омской жел. дор». Герб РСФСР.

Штамп: Р.С.Ф.С.Р. Управление коменданта ст. Омск Омской желез, дороги. 23 февраля 1920 г. № 473 ст. Омск.

Удостоверение

Дано сие помощнику Коменданта ст. Омск, Григорию Батт на право беспрепятственного хождения по ст. и городу Омску во всякое время дня и ночи, что подписью и приложением печати удостоверяю.

Комендант железнодорож. участка ст. Омск, он же Военный Комиссар (подпись неразборчива).

Печать та же, что на предыдущем документе.

Пропуск № 1108

Дан сей сотрудн. по части перевозок воинских тов. Батт на право БЕСПРЕПЯТСТВЕННОГО входа в здание штаба округа.

Выдано 10 марта 1920 г. Действительно по 10 мая 1920 г.

Комендант штаба и управления Западно-Сибирского военного округа (подпись неразборчива).

Печать, на которой можно разобрать только «Штаб Запад».

Удостоверение личности

Предъявитель сего есть действительно Вр. и. д. секретарь по части передвижения войск Штаба Западно-Сибирского военного округа Батт Григорий Семенович [3] Уже не Соломонович, а Семенович. , что подписью с приложением печати удостоверяется.

Действительно 9 мая

За начальника штаба комиссар (подпись неразборчива).

Начальник хозяйственного отдела (подпись неразборчива).

Начальник Канцелярии (подпись неразборчива). № 2114 2 апреля 1920 г. г. Омск.

Печать: Штаб Западно-Сибирского военного округа. Ниже по кругу идет еще одна надпись, меньше диаметром, но совершенно нечитаемая. Как и герб или эмблема.

Что же, все наладилось? Да нет. У красных Батт прослужил неполных три месяца…

Секретно

Штамп: Комиссар штаба Западно-Сибирского военного округа.

21 апреля 1920 г. № 132/ак

Военному Следователю окрвоенкомата тов. Орлову

Окружная аттестационная комиссия просит сделать срочное распоряжение об аресте сотрудника Мобилизационного отдела Штаба округа тов. Батт Григория Семеновича, как служившего в офицерском батальоне Особого назначения Временного всероссийского Правительства и скрывшего своего звания.

Председатель комиссии (подпись неразборчива).

Секретарь (подпись неразборчива).

Такие дела. Как видим, Батту ставится в вину не просто служба в колчаковской армии (о которой, похоже, и так знали), а нечто более конкретное – служба в карательном батальоне, что было прегрешением серьезным, которое, с точки зрения красных, никак нельзя было оставить без последствий…

Что было дальше? Понятия не имею и никогда уже не узнаю. Это последний документ в «деле Батта». Что опять-таки несколько странно. Зная порядки того времени, можно с большой долей уверенности полагать, что делом занимался военный трибунал. Должны были быть протоколы допросов, заседания, данные о вынесенном приговоре. Уж кого-кого, а колчаковских карателей подобру-поздорову не отпускали – и правильно, в общем, учитывая, что они творили в Сибири. Даже если Батт сам ни в чем таком не участвовал, достаточно было документов о его месте службы (которые он при красных отчего-то не уничтожил). Но ничего этого нет. Оказались в какой-то другой папке? Кто же теперь ответит…

Такой вот клубок загадок, связанный с одним-единственным, ничем не примечательным человеком. Разгадки уже не доищешься – чересчур уж масштабные поиски пришлось бы предпринять в архивах без всякой надежды на успех. Но к чему? Персонаж совершенно незначительный – один из многочисленных скороспелых прапорщиков военного времени, которого в те бурные времена мотало по жизни, как щепку по волнам. И только.

Мне иногда приходило в голову: а что, если Батт просто-напросто – красный разведчик? Этакий «адъютант его превосходительства»? Офицер для поручений при заведующем военными перевозками – должность привлекательная в первую очередь для разведчика. А самарские большевистские власти отчего-то считали его своим, коли уж выдали разрешение на оружие. Остался в Самаре после мятежа (который для красных, в общем, неожиданностью не был), вошел в доверие к белым…

Или все – просто-напросто стечение обстоятельств, еще одна путаная человеческая судьба в крайне запутанное время? В том-то и беда, что версии можно строить любые, но нет никакой возможности их подтвердить или опровергнуть. И никогда уже не будет.

12 августа 1937 года на взлетной полосе подмосковного аэродрома Щелково стоял самолет неизвестной прежде профессионалам модели – четырехмоторный красавец, гигант темно-синего цвета с надписями на крыльях «СССР Н-209». Обычная предполетная суета механиков, правительственная комиссия, высокопоставленные гости из самых разных ведомств. Тут же – пять членов экипажа. Шестой, одетый совершенно не «по форме» – элегантный черный костюм, белая рубашка с галстуком, хромовые ботинки – говорил с журналистами.