Александр Бушков - Тайны Сибири. Земля холодов и необъяснимых загадок

Это был знаменитый летчик, Герой Советского Союза Сигизмунд Леваневский, командир экипажа, или, как тогда говорили о больших самолетах, «командир корабля». Самолету предстояло уйти в третий полет по маршруту Москва – Северный полюс – США. Первый такой полет совершили 18–20 июня того же года Чкалов, Байдуков и Беляков, а тремя неделями спустя – Громов, Юмашев и Данилин.

В отличие от первых двух полетов, тогда вокруг Н-209, вообще вокруг задуманного предприятия сложилась, как бы получше подобрать слово, не самая приятная атмосфера. Красавец самолет, спроектированный как дальний бомбардировщик, был, собственно говоря, единственным опытным образцом, созданным в конструкторском бюро Болховитинова. Специалисты-авиастроители предупреждали Леваневского: машина «сырая», недоработанная, толком, как говорится, не доведенная до ума, на заводе считают, что в ней еще осталось множество больших и малых дефектов, которые следовало бы исправить не торопясь, в спокойной обстановке.

Кроме того, это чисто сухопутная машина, малопригодная для полетов в Арктике, с неубирающимися шасси (шасси такого типа – очень важное обстоятельство, но мы к нему вернемся в свое время).

Наконец, синоптики и метеорологи тоже не прибавляли оптимизма, твердили, что полет следовало бы отложить – в это время года в Арктике вот-вот начнутся сильные встречные ветры, а из-за них снизится скорость самолета и повысится расход горючего.

Леваневский тех и других проигнорировал, настаивая в письмах Сталину, что все это вздор, что полет откладывать нельзя – и в конце концов Сталин, склонный прислушиваться к специалистам, вылет разрешил. Знаменитый полярный летчик буквально пер к поставленной цели, как кабан сквозь камыши: более удачного или более дипломатического определения не придумаешь. Свидетели вспоминают: пятеро членов экипажа выглядели явно подавленными и понурыми: несомненно, знали о предупреждениях авиаторов и синоптиков. Леваневский, наоборот, прямо-таки лучился энтузиазмом и, разговаривая с журналистами, много шутил. Понять его нетрудно: для него этот полет, так уж сложилось, значил гораздо больше, чем для любого из пятерых…

Чтобы подробно рассказать о его мотивах, следует вернуться на несколько лет назад…

До лета 1933 года Леваневский был мало кому известен за пределами Арктики, за пределами круга профессионалов. Неплохой полярный летчик – но таких было немало, и на общем фоне Леваневский ничем не выделялся.

Однако летом того года ситуация изменилась резко. Известный американский летчик-рекордсмен Джеймс Маттерн решил поставить очередной рекорд – на сей раз на дальность. Вылетел из Нома на Аляске в СССР, но на Чукотке попал в сильную непогоду, сел на вынужденную посадку, разбил самолет. Оказался в Анадыре. Именно Леваневскому поручили вылететь туда из Хабаровска и доставить американца на Аляску. Леваневский и четыре члена экипажа его гидросамолета задание выполнили блестяще. Хотя полет никак нельзя было назвать обычным, наоборот. Опасностей, и нешуточных, оказалось немало: на Дальнем Востоке стояла столь же затяжная и сильная непогода, что на Чукотке, из-за спешки на самолет не успели установить значительную часть навигационного оборудования, полет большей частью проходил в сплошной облачности, а на Аляску Леваневский дотянул буквально на последних каплях горючего. Конечно, не подвиг, но заслуга немалая. Вот тогда Леваневский и получил всенародную известность, орден Красной Звезды и выдвинулся на первый план. Слава, какая была у немногих.

Весной 1934 года о Леваневском вновь еще более бравурно писали все газеты Советского Союза, как о герое в прямом и переносном смысле. Вот только геройство получилось какое-то… корявое. Точнее говоря, его не было вообще. Герой был, а геройских свершений не было… Вот так сложилось.

В августе 1933 года из Архангельска вышел пароход «Челюскин» – не ледокол, а обычное грузопассажирское судно не самых лучших мореходных качеств. Перед ним была поставлена серьезная задача: пройти Северным морским путем до Владивостока в одну навигацию. Прежде идущие этим маршрутом суда, как бы это выразиться, не успевали – и, за одним-единственным исключением, о котором в следующей главе, с появлением льдов останавливались в одном из портов вдоль трассы на зимовку. Кроме экипажа на «Челюскине» плыли переселенцы на Дальний Восток, в том числе десять женщин, одна с маленьким ребенком, другая беременная. Общим числом сто четыре человека.

«Челюскин» не успел. Его прочно сковало льдами, понесло течением на север, в конце концов льды корабль раздавили, и он затонул. Отто Юльевич Шмидт (будущий академик, Герой Советского Союза, не только математик и геофизик, но и руководитель крупных полярных исследований, начальник Главсевморпути) провел эвакуацию людей на льдины просто блестяще: погиб только один человек, да и то, в общем, по нелепой случайности. Рация в лагере была.

Спасательные работы начались немедленно. Надежных ледоколов поблизости не имелось, и все легло на плечи летчиков. Они вывезли всех до одного челюскинцев, которых вновь стало сто четыре: уже на льдине у той самой беременной женщины родилась девочка, названная Кариной. Это имя сейчас не редкость, а вот самая первая Карина была так названа по Карскому морю.

Тогда-то и было учреждено звание Героя Советского Союза – и присвоено семерке наиболее отличившихся летчиков. Ими были Ляпидевский, Каманин, Молоков, Водопьянов, Доронин, Слепнев и Леваневский (сами Золотые Звезды появились только в 1939 году, поначалу удостоенные высокого звания получали орден Ленина и грамоту ЦИК, Центрального исполнительного комитета, впоследствии – Президиума Верховного Совета СССР).

В этом была странность, не разгаданная до сих пор. Челюскинцев, часто рискуя жизнью (не просто непогода, а пурга), вывезли первые шестеро. Леваневский для спасения терпящих бедствие не сделал ничего. Вообще ничего. Ни разу не летал в «Лагерь Шмидта». Причина была вполне уважительная: Леваневский получил задание доставить в чукотский поселок Ванкарем руководителя спасательных работ Ушакова, но при подлете к поселку попал в сильнейшую пургу, пошел на вынужденную посадку, самолет разбился, других не имелось, и все время, пока длилась челюскинская эпопея, Леваневский не по своей воле просидел в Ванкареме.

В таком положении оказалось еще несколько опытных пилотов – из-за сильной пурги, туманов, поломок машин, прикованных к земле. Совершенно как в песне: «Мы к земле прикованы туманом»… Их тоже наградили потом – но орденами. А Леваневский, единственный из них, почему-то стал Героем Советского Союза вместе с шестеркой спасателей.