Рина Оре - Гибель Лодэтского Дьявола. Первый том

– Мы с супругом подносим наряд моне Махнгафасс как свадебный подарок, – сказала Марлена, вытягивая через прорезь в верхней юбке кошелек. – Пришлите готовое платье к замковыми стенам.

– Позвольте и мне сделать свадебный дар госпоже Махнгафасс, – черные глаза посреди бледной кожи Гиора опять смотрели холодно. – От нашего дома и имени. Платье цвета осенней листвы.

– Но нет, – запротестовала Маргарита. – Это же неприлично.

– Отчего же? – расплачиваясь, возразила Марлена. – Свадебный подарок от родни – это прилично, дорогая. Но, господин Себесро, не могу не спросить… Вы присутствовали на венчании моего брата, но ушли, не поздравив жениха и невесту. В чем причина?

– Был всей в смущении, – улыбался Гиор ничего не выражающей улыбкой. – Постеснялся и передал поздравления через господина Жоля Ботно. Благодарю за уделенное мне время, – добавил Гиор, и девушки поднялись. – Я вас провожу до крыльца, – встал он с табурета. – Всегда буду счастлив видеть вас снова.

– Надолго ли приезжает ваш брат, госпожа Шотно? – поинтересовался суконщик, провожая своих покупательниц к выходу.

– На целых две триады! – радостно ответила Марлена.

________________

Покинув суконную палату, «монашка» и «зажиточная сильванка» подняли над собой квадратный зонт, из лазурной парусины и с белой бахромой по краю, после чего неспешно направились к Главной площади. Здесь же, по Восточной дороге, прохаживались вычурно наряженные богачи: кто-то вышел с друзьями, семьей, детьми, кто-то с собаками. Порой мимо проезжали тележки, как у дяди Жоля, реже встречались двуколки-колесницы, как у Огю Шотно или массивные повозки. Элладанн был большим городом, да с мощеными дорогами, оттого гужевой транспорт стал удобен, незаменим. Хоть осла, да старалась купить даже бедная семья, на худой конец брали одно тягловое животное на несколько семей. Причем лошадь содержать было дороже, чем осла, зато лошадь давала больше ценного навоза, какой меняли на овес, солому и сено. К тому же лошадь являлась зверем статусным и внушала окружающим уважение. Мул стоил дороже беспородной лошади, красивый мул – дороже породистого скакуна. Например, для длительных загородных поездок больше подходил выносливый мул, чем конь. Всеми повозками управляли мужчины, женщинам же запрещалось быть возницами. Впрочем, дамы не претендовали – покидать надолго свои дома они не любили, трястись на повозке – тоже удовольствие сомнительное.

– Боже, как же мне дурно – меня сейчас вывернет! – отойдя от суконной палаты, жалобно воскликнула Маргарита.

– Еще бы… Ты сколько пирожных скушала? – обеспокоенно глянула в ее лицо Марлена.

– Семь! – содрогнулась Маргарита.

– Я тебя скверно потчую? – взволновалась девушка-ангел.

– Мой младший брат, когда был у Себесро в гостях, скушал пять штук таких же пирожных, – неохотно призналась в своей глупой мести Маргарита. – И его больше не звали, хотя он спать не мог, мечтал о них. А они приволокли то, что покупатели не доели, и пожалели сласти для ребенка… Хотя Филиппу уже десять и он давно не ребенок, – вздохнула девушка. – Вот я и решила скушать как можно больше. Что думаешь, Гиору Себесро всё же было жалко их или всё зря?

– Кажется, ему не очень было их жалко, – смеясь, ответила Марлена. – Какая же ты глупенькая! И маленькая еще! – добавила она, видя, как Маргарита морщится от дурноты.

Мимо девушек мелькали мужчины в фантастических шляпах, неспешно гарцевали всадники, прохаживались женщины в рогатых уборах и с вуалью на лицах. Многие укрывались от солнца под квадратными зонтами, а иные дамы имели услужника, шедшего позади и поднимавшего над своей госпожой треугольный навес. Круглый зонт, символ солнца, по закону «О роскоши» возносили только над головой аристократа или прелата. Таких Маргарита не видела, зато ей довелось узреть богатую двухместную лектику – задрапированные золотой полупарчой носилки, отмеченные чудо-фруктом, гербом графа Помононта – наполовину гранатом, наполовину яблоком. Носилки несли на плечах восемь прислужников в форменном убранстве, еще двое красавцев ехали впереди на лошадях и расчищали процессии путь. Навстречу лектике медленно двигалась запряженная волами вместительная телега с полукруглым белесым пологом. Подобные колымаги курсировали по трем основным дорогам Элладанна, и место в них продавалось за медяк.

– А платье правда можно принять? – уточнила Маргарита, замечая пеструю компанию всадников: дамы сидели боком на крупах коней, позади мужчин, и приобнимали своих спутников. Никто из прохожих не обращал внимания на пары, и Маргарита сделала вывод, что, так держаться на лошади для женщины, это пристойно.

– Да, платье от сужэна можно принять. Но мне не понравилось, как Гиор Себесро выведывал о тебе и градоначальнике. И как он не подошел после венчания к тебе и Иаму. И как чрезмерно услужлив был сегодня, мне тоже не понравилось. Сторонись его – так будет лучше.

– Вот! – Маргарита схватила Марлену за руку. – Ты тоже это чуйствуешь? Что он нехороший человек, да? Что с ним что-то не так?

– Чу-в-ствуешь, дорогая, а не чуйствуешь… Нет, ничего такого я не чувствую. Я делаю умозаключение, что пока он ничего не знал о Иаме и о том, чей он брат, то не интересовался твоей жизнью и не собирался делать подарков.

– Странным он тебе не кажется? – не унималась Маргарита, но при этом она вертела головой, жадно запоминая необычные убранства, смелые сочетания цветов и причуды богачей.

– Немного, – ответила равнодушная к нарядам и моде Марлена. – Странно, что он еще не женат. И странно, что сам обслуживает покупательниц. Это должна была бы делать его супруга. И тем более непонятно, почему Гиор Себесро не женится, когда он один из самых завидных женихов в Элладанне. Просто непонятно. Правдааа… Ммм… – замялась Марлена. – Мне Огю однажды такое поведал о нем… Нет! Не буду это повторять!

– Ну, пожааалуйста, – взмолилась Маргарита, немедленно потеряв интерес ко всем диковинкам, мимо каких проходила. – Я никому не скажу, крестом клянусь!

– Эти сплетни, как я понимаю, уж не секрет, хотя никто не знает наверняка – подозрения, и только. Все уже судачат… Нет! Не хочу говорить!

– Марленаааа… – заныла Маргарита. – Нельзя так: начать и не договорить. Я же умру с любопытству!

– Я скажу тебе, – неохотно согласилась Марлена. – Но потом пойдем в храм Благодарения. Я должна буду исповедоваться и помолиться о спасении своей души.

Маргарита закивала: всё, что угодно, только скажи. Марлена прижалась ближе и прошептала ей на ухо:

– Огю сказал, что Гиор Себесро имеет грех мужеложства.

Маргарита имела неясные представления об этом грехе. Знала лишь, что такие мужчины целовали и обнимали других мужчин, как своих жен, за что могли получить строжайшую пенитенцию, всеобщее презрение и иногда казнь – палач жестоко бичевал или ломал колени неисправимым преступникам, а во времена Альбальда Бесстрашного за этот грех с виновными в нем расправлялись как с насильниками: вырывали половые органы.