Рина Оре - Гибель Лодэтского Дьявола. Первый том

– Это она, невеста-невесть-кто, как я понимаю? Всё-как-я-и-думал! – раздраженно проговорил управитель замка, будто насаживая каждое слово бусиной на нитку.

– Один раз можно покушать и в час Воздержания, – успокаивая мужа, положила Марлена ладонь на его хилую грудь. – Обедать будем через минут девять. У меня всё готово, только уберу стол.

– Я с вами! – выпалила Маргарита, боясь остаться наедине с неприветливым мужем Марлены. – Подмогу! Я всё умеюсь по дому: и стряпать, и состирывать, и убраться…

– Возможно, потом, – с ласковой улыбкой ответила девушка-ангел. – Тебе и Огю надо познакомиться. Маргарита Махнгафасс, наша сестра, – представила Марлена жену брата и указала на одно из двух «дамских» кресел с Х-образными ножками. – Присаживайся, дорогая.

Она удалилась из гостиной в обеденную и закрыла за собой двери. Подготавливала стол Марлена так тихо, что оттуда не доносилось и звука.

– Господин Огю Шотно, – надменно произнес свое имя муж Марлены и снова устроился на пурпурной скамье. Медленно потягивая тутовую наливку, он бесцеремонно разглядывал свою новую родственницу и молчал. Сидевшая в кресле Маргарита кусала губы и смотрела на свои оцарапанные руки.

– Значит… стряпать, стирывать и убраться умеешься? – спросил Огю и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Убраться тебе отсюда – это здравая мысль. Устрою-ка я тебя в кухни. Оо, ты же не думала, что будешь жить здесь? – заметил он удивление Маргариты. – Кухня – как раз для тебя. Не надо тебе сближаться с Марленой. Когда ее бестолковый брат вернется, поедете с ним в деревню. Мне не нужно, чтобы моя супруга привыкла к тебе. Чем реже мы будем видеться – и сейчас, и потом, – тем дружнее станем. Ясненько?

Маргарита кивнула и даже обрадовалась: жить рядом с Огю Шотно она не хотела.

________________

Обед начался с фруктовых пастилок, после чего, «пока желудок разогревался», длилась шестиминутная молитва. За это время у Маргариты, привыкшей к выражению краткой благодарности перед трапезой, желудок, должно быть, излишне перегрелся, и она мигом расправилась с похлебкой из перетертых овощей и пшеничной булочкой. Главным блюдом стали удивительно теплые голуби, будто Марлена не отсутствовала последние три часа, а недавно достала мясо из печи. На стол перед Маргаритой впервые в жизни поставили посеребренные бокалы и керамические тарелки – квадратные, покрытые гладкой, как стекло, глазурью. Марлена клала мясо в рот диковинным прибором с двумя зубьями, похожим на орудие Дьявола, только маленьким; Огю разделывал своего голубя двумя узкими кинжальчиками. Такие же два кинжальчика лежали у тарелки Маргариты. Привыкшая кушать при помощи ложки и рук девушка неумело старалась подражать хозяину дома, чем развлекла его. Посередине стола, под хлебными булочками, издевательски поблескивала зеленоватым стеклом плоская ваза бабки Клементины Ботно, явно пытаясь внушить Маргарите чувство вины и сильнее ее расстроить. Но ни эта ваза, ни насмешки Огю Шотно, ни воспоминания о проколе Филиппа с пирожными, ни даже угроза Конца Света не уняли голода Маргариты. Она, понимая, что не стоило бы так делать, кушала, пока ей не подурнело: Маргарита толком не ела со злополучной медианы и, дорвавшись до изумительно вкусной пищи, просто не могла остановиться. Марлена, наблюдая ее голодную жадность, будто тревожилась сильнее и сильнее.

«Ну всё, больше́е меня сюдова никогда не позовут обедовать, – корила себя Маргарита, засыпая в гостевой спальне на втором этаже. – Обожрала их, как Филипп обожрал Себесро. Обжоры Ботно – вот как скажут!»

Погружаясь в сон, она вспоминала Нинно и его прощальное объятие. О муже девушка даже не думала.

Хлебная кухня

Звание «подмастерье» не вызывало уважения, в отличие от наименования «слуга» – меридейцы считали: «Раз этому мужчине высказали доверие, взяв на службу, то он достойный человек». Слуг прилично кормили и одевали в форменные платья. Может, кто-то из них и спал на общем ложе, выслушивал брань своего хозяина или даже терпел оплеухи, зато они появлялись в городе группой, наподобие банды, заносчиво поднимая головы, безобразничая ради потехи и донимая хорошеньких горожанок. За выходки слуг сначала спрашивали с их нанимателя-патрона, а если тот был могущественен, то предпочитали не связываться, не обращались с жалобами к властям и в суд.

Разница между прислужниками и услужниками была огромной! Первые выполняли домашние работы, вторые – сопровождали господина при его выходах или бегали по поручениям. Простой человек особенно гордился прислужничеством аристократам. Конечно, проводить день за стиркой или мытьем посуды – то еще удовольствие, но всё же лучше было это делать для барона, тем более для герцога. Фраза полотера «я в службе у герцога Лиисемского» звучала так важно, что вызвала черную зависть – и не зря. Во-первых, даже «черная прислуга» числилась «при дворе», правда, называли незнатных, мелких работников не придворными, а дворней. Во-вторых, слуг аристократов за верный труд ждало щедрое вознаграждение: кому-то покупали дом, повару порой жаловали титул.

Дамам честь работать прислугой выпадала редко, к тому же женщина, получающая жалование, становилась весьма независимой, и это не могло нравиться мужчинам – благонравная особа должна была прислуживать лишь своей семье: сначала как дочь, потом как супруга. Но женщинам платили меньше за сходную работу, вдобавок они не доставляли хозяевам хлопот дерзкими выходками в пивных, вот и всё большее число дам нанимали служанками. Оставшиеся не у дел мужчины возмущались тем, что бабы из скромных швей, нянек, прачек и горничных нагло, бесстыдно, неуемно лезут на столь значимые места, как портнихи, воспитательницы, кухарки, покоевые или столовые прислужницы, – «так и в универсеты захочут!» Должно быть, поэтому судья, разделявший такое убеждение, вынес решение, наделавшее пару лет назад в Элладанне много шума, – он оправдал шестерых насильников, когда узнал, что их жертва не только появилась на улице после заката, чем доказала свою распущенность, да еще и как вдова имела успешное портняжное дело. Совпадение или нет, но того судью зарезали спустя триаду. Поговаривали, что пострадавшая наняла бандитов для расправы над всеми своими обидчиками, впрочем, достоверны ли эти слухи осталось неизвестным.

В замке герцога Лиисемского раньше тоже работали почти одни мужчины: и кухарями, и посудомойками, и прачками, и уборщиками. Но тридцать шесть лет назад Альбальд Бесстрашный, спешно собирая войско, «приставил к копью всех подряд», – так, еще при отце Огю Шотно за хозяйство замка начали отвечать женщины: вдовы или сироты, которым некуда было податься. Самая дальняя часть от парадных Северных ворот была их отвоеванным женским царством, и звалась она «Южная доля», то есть Южная часть. Тамошние работницы кликали ее просто «Доля» как удел – именно там предстояло обосноваться супруге Иама Махнгафасса, пока тот защищал Лиисем. После первого завтрака, на каком Маргарита старалась кушать поменьше, она вместе с Огю Шотно отправилась туда, где ее ждало чудо – долгожданная милость судьбы – должность при дворе герцога Лиисемского с денежным жалованьем, дармовым питанием, личным спальным местом, баней хоть каждый день… Маргарита была счастлива.