Рина Оре - Гибель Лодэтского Дьявола. Первый том

Маргарита нарисовала на груди крест: о таких чудесах, что зубы могут быть из серебра, она еще не слышала, – это был точный признак колдовского чуда, а значит, и демона.

– А Иам пуще зарыдал, – продолжила рассказ Марлена, – боялся, что его убьют. Он потом еще долго просыпался в криках, – вот я и молчала о зубах… Я до недавних пор вообще отказывалась говорить о Лодэтском Дьяволе, – вздохнула она. – Он мне тоже до сих пор снится – всегда один сон: он уже без коня, но в том же плаще с капюшоном, оборачивается ко мне с пальцем у рта, потом хватает меня и тащит куда-то… А затем я одна во мраке, черно-черном, лежу вроде как нагая и… так мне страшно в той тьме, что двинуться не могу, кричать пытаюсь, да тщетно… Я будто заживо похоронена в том мраке. И ничего там нет, только жужжание мух… они и на мне, и внутри меня… то ли выползают из меня, то ли заползают…

Марлена замолчала, что-то вспоминая.

– И чего былося после? – шепотом спросила снедаемая любопытством Маргарита. – На самом деле, а не во сну…

– Рагнер Раннор сказал, что нам повезло и что им не до нас. Что у нас есть время до рассвета, чтобы вернуться в дома, взять всё, что сможем унести в руках и покинуть город. Что те, кто останутся… что они будут делать с пленниками, что захотят. Отец, я и Иам ушли на юг. Моя двэнья, жена моего сужэна, осталась. У нее была маленькая дочка и престарелая мать… Мне стало известно, что примерно через год она еще одну малышку без супруга родила… Она так там и живет. Все графство Хаэрдмах перешло к Лодэтскому Дьяволу. Мы же, покинув родной край, думали в столицу Бронтаи податься, потом выбрали Лимм – это крупный портовый город. Батюшка смог найти работу лишь носильщиком. Он голодал, трудился по десять часов в день, если не больше. Когда он приходил домой, то не кушал, а сразу спать ложился – я около полугода спящим его и видела. Еще он стал пить куренное вино, как все носильщики и возчики, поскольку зимой оно согревало, хотя имел желудочную хворь. Всё это подорвало его здоровье. Зарабатывать ему удавалось меньше, ведь Лодэтский Дьявол подбирался к Лимму и корабли перестали заходить в этот порт. Капитан одного из торговых судов сказал батюшке, что в Элладанне он точно найдет работу строителя. Его корабль как раз шел в Орензу, и батюшка решился… Нам пришлось миновать воды Лодэнии – и мы снова боялись: и лодэтчане, досматривающие корабль, были страшными, и их море. В Водовороте Трех Ветров налетела буря, и мы чуть не потонули, но я едва это помню – мне всю дорогу было так плохо от качки, что нельзя описать словами. Как оказалось, хуже всего было нашему батюшке, а из-за меня он таился. В Бренноданне его так скрутила боль, что он не мог ходить, но только отпустило – опять в дорогу. На третью же ночь в Элладанне он пропал, думаю, умер прямо на улице – его опять скрутило и в этот раз уже не отпустило. Всё-всё у него украли… Я и Иам отыскали следующим днем его нагое тело на могильной телеге, среди бродяг и висельников, – вытерла слезу со щеки Марлена. – Мы кое-как объяснились с палачами, отдали им два регна, что у нас были, поспешили в постоялый двор за деньгами для успокоения, а его владелец не впустил нас… Не зная, что делать, я и Иам побрели в отчаянии по городу, – так оказались у храма Благодарения. На рынке вкусно пахло свежим хлебом, я вспомнила, что от волнений не кушала сутки… опустилась на колени, обратилась, глядя на храм, к Нашему Господу, призвала его, едва ли веря в отклик… Остальное ты знаешь: Иам украл, попался… Его с шумом поволокли куда-то, меня отталкивали… И когда я была готова пасть в Уныние, появился, как чудо, брат Амадей – и развеялось проклятье, дальше всё пошло на лад… А моему супругу брат Амадей не нравится, – грустно добавила Марлена. – Хотя это он нас познакомил – и всё благодаря Иле, сироте из нашего приюта Святого Эллы. Я и брат Амадей вдвоем уговорили Огю взять несчастного на работу, дать ему кров и пропитание. Иначе что бы ждало его? Но, несмотря ни на что, мой супруг считает, что мне больше подходит общение с епископом Камм-Зюрро из храма Пресвятой Меридианской Праматери. Епископ такой… важный… Мне проще и приятнее общаться с братом Амадеем…

Засыпая, Маргарита размышляла над рассказом своей сестры по мужу. Сжавшись в комок под покрывалом, девчонка в красном чепчике представляла, как Лодэтский Дьявол войдет в Элладанн, и пугалась грядущего. Думала она и о том, что Марлене было еще хуже, чем ей. Маргарита пережила уже много горестей, но вообразить не могла, каково это: беспомощно ждать своей участи перед варварами, чудом избежать надругательства, потом оказаться изгнанной из родного дома и познать нужду, снова бежать, уже в чужую страну, начать всё заново и опять бояться, ведь страшный Лодэтский Дьявол не оставлял в покое Марлену – теперь он подбирался к Элладанну, к ее новому дому, – кошмар, длящийся без конца и края. Еще Маргарита вспоминала слова рыжего оборванца о том, что над войском Лодэтского Дьявола летает демон, делая его непобедимым, вселяя ужас в противника и помогая лодэтскому герцогу. После серебряных зубов девушка начала верить в то, что Рагнер Раннор не только продал душу повелителю Ада, а в то, что он перестал быть человеком и сам сделался демоном, которых она боялась не меньше, чем Конца Света или превращения своей души в призрак.

О демонах мало что знали. Священники их изучали, но своими изысканиями делились неохотно. Одни демоны вызывали мор среди людей и стихийные бедствия. Голод тоже являлся их происками. Другие демоны охотились за душами – их то и боялась Маргарита, боялась стать одержимой, неразумной как Залия, только буйной: кидаться на людей, лязгая зубами, срывать с себя одежду или задирать юбку в храме, видеть то, что сводит с ума и заставляет творить непотребства. Дьяволу прислуживали также свинорылые бесы и рогатые черти. Последние работали в Аду, истязая грешников, оттого времени у них едва оставалось, чтобы портить жизнь людям на этом свете. Бесы, самые ничтожные из адовых прислужников, могли вселиться в скотину, собак или людей, вызвать бешенство, отличное от одержимости демоном выраженной водобоязнью – ведь плавать все адские создания не умели, однако трусливые бесы не могли побороть свой страх и в теле человека. Желая повышения до черта, бесы мучили пьяниц, ревнивцев, сластолюбцев и игроков в кости, туманя разум и внушая нечестивые мысли. Преступники во власти бесов грабили часовни, забирая святое распятие, чтобы его переплавить, оскверняли могилы, убивали в беспамятстве и предавались безудержному, а то и незаконному, распутству. Суд тем не менее снисхождения не проявлял, поскольку бесы дурманили разум и без того порочным людям: верующих, благочестивых меридианцев эти ничтожные слуги Дьявола получить не могли. Другое дело крылатые демоны, аристократы среди нечистой силы. Демон мог извести лукавством даже праведного человека, поскольку видел его душу и знал всё о нем. Проникнув внутрь плоти с согласия обманутого, демон срастался с душой и питался ею, подчиняя себе разум человека и что только не заставляя вытворять одержимого себе на потеху. Если Экклесия признавала власть такой силы над душой и плотью, то преступника старались освободить от демона – и, в случае успеха, былое злодеяние ему прощалось. Тем несчастным людям, кто уже сошел с ума, помочь было нельзя. Их запирали в монастырях и пытались умиротворить благодатным, тихим окружением. Экклесия разъясняла, что души у безумных прежде срока сожгли демоны, оставив пустую оболочку, плоть же помнила боль и продолжала страдать. Помочь можно было тем одержимым, которые еще находились в рассудке, вот только они себя не выдавали и до поры до времени казались самыми обычными людьми.