Елизавета Хейнонен - Три мышкетёра

Я вспомнил несчастного пьяницу, принявшего меня за порождение белой горячки, массажисток, закрывшихся от меня лапками, Его Величество Монморанси I, который был не в состоянии унять свой смех, представив меня в образе брачного афериста, вспомнил нелицеприятные эпитеты, которыми меня наградил Кабеку, – вспомнил и простил их всех. Если даже я сам, при всей моей аристократической сдержанности и такте, повёл себя не вполне достойно, познакомившись со своим отражением, то что же тогда говорить о других?

Самое сильное впечатление на меня произвёл горб. Я снял телогрейку и стал её внимательно рассматривать. Только теперь я увидел, что это не обыкновенная телогрейка со свалявшейся от старости ватой. Она была явно сшита по спецзаказу. Сгусток ваты на груди и второй, побольше, на спине, были, по всей видимости, предусмотрены кроем. Я понял, что держу в лапах не что иное, как спецодежду нищего.

Первым моим побуждением было выбросить этот шедевр портновского искусства. Но я лишь отряхнул его от сажи и натянул поверх рубашки, решив, что лучшего маскировочного костюма мне не найти.

Итак, одна загадка разрешилась сама собой. Но впереди меня ждали другие, гораздо более страшные тайны. В том, что тайны эти страшные, сомневаться не приходилось. Об этом свидетельствовало количество произведённых арестов, и не где-нибудь, а в ближайшем окружении королевы. Если меня правильно информировали, сама королева тоже в этот момент томилась в заточении.

Размышляя таким образом, я поднялся наверх. Там я отыскал свои сандалии и отправился осматривать дом. В первую очередь меня интересовало наличие в нём денег. Если я собирался спасти своего прапрапрадеда (а я собирался это сделать, иначе грош была цена мне самому и моим детективным способностям), то мне нужны были деньги, много денег. Столько я не ожидал здесь найти, поскольку дом уже, несомненно, обыскали ещё до меня, но всё же меня не покидала надежда, что, возможно, мне удастся отыскать тайник, ускользнувший от внимания стражей порядка, проводивших обыск.

Начать я решил с кабинета. Перво-наперво я осмотрел письменный стол, выдвигая один за другим все ящики. Денег там не оказалось. Если у хозяина дома и был тайник, то искать его следовало в другом месте.

От стола я переместился к книжным шкафам. Отодвигая книги, простукал в нескольких местах задние стенки, прощупал снизу все полки и створки дверей в поисках тайной пружины, но ничего не нашёл.

Немного расстроившись, я перешёл в следующую комнату, которая оказалась спальней хозяина. Прямо напротив двери на стене висело зеркало – то самое, в котором я первый раз увидел своё отражение. Горбун из зеркала по-прежнему копировал все мои движения, но я уже начал к этому привыкать, так что если я и замешкался на пороге, то не более, чем на секунду. Я подошёл к зеркалу и немного подправил грим: одна из бородавок наполовину отклеилась, и я водворил её на место, после этого критически осмотрел работу цыганки. Придраться было не к чему. Старая плутовка была мастером своего дела. До сих пор я считал, что и сам умею неплохо накладывать грим, но до неё мне было далеко.

Спальная не вызвала у меня особого интереса, и я прошёл в следующую комнату, которую я, правда не сразу, окрестил грим-уборной. Как её называл сам хозяин, наверняка сказать не могу, но, скорее всего, гардеробной. Одну стену комнаты целиком занимали двух- и трёхстворчатые шкафы с мужской одеждой. Я распахнул один из них и невольно присвистнул, как это обычно делает мой слуга Марсель, когда чему-то удивляется: рубашки, сюртуки, фраки, камзолы, панталоны наличествовали здесь в таком количестве, что с их помощью можно было обрядить если не полкоролевства, то весь королевский двор. Несколько полок были отведены под шляпы и парики. "По всей видимости, мой славный предок был большим франтом, – подумал я, – и, надо полагать, не последним в королевстве сердцеедом. Как бы то ни было, мне будет из чего выбирать, если дело дойдёт до встречи с баронессой Сен Фелисьен". Я уже мысленно запланировал встречу с этой дамой, которую мой личный информатор в лице трактирщика подозревал в стремлении занять место Её Величества, отправив саму Марианну Чеширскую на эшафот. О том, как обставить эту встречу, ещё предстояло подумать.

После минутного колебания я прошёлся по карманам графа. В конце концов, подумал я, это делается ради его же спасения. На этот раз мои поиски увенчались успехом: в одном из карманов я нашёл пять монет по десять крон. Я решил потратить их с умом, употребив в качестве стартового капитала для задуманного мною предприятия. Конечно, сумма была не бог весть какая, но кое-кто из ныне известных коммерсантов начинал и с меньшего, а если принять во внимание моё плачевное, даже нищенское положение, то у меня в лапах было почти целое состояние.

Из остальных предметов, находящихся в грим-уборной, моё внимание привлёк туалетный столик на изящных изогнутых ножках, уставленный множеством коробочек, баночек и бутылочек – обстоятельство не вызвавшее у меня большого удивления, поскольку в те времена представители сильного пола следили за своей внешностью не менее тщательно, чем дамы, и также молодились, переводя тонны пудры, румян, белил и помады. Если верить слухам, они не только красили губы, накладывали тени, румянили щеки, а даже, подобно представительницам слабого пола, нюхали ароматические соли и падали в обморок, дабы убедить прекрасных дам в тонкости своей душевной натуры и силе обуревающих их чувств. Что поделаешь, у каждого времени свои причуды.

Туалетный столик был оборудован несколькими выдвижными ящичками. Подумав, что денег там, скорее всего, нет, я собирался обойти их своим вниманием, но, проходя мимо, заметил, что один из ящичков приоткрыт, и потянул за ручку. Внутри обнаружилась шкатулка наподобие тех, в которых красавицы хранят свои украшения. Шкатулка запиралась на ключ, но сейчас она была открыта и, к моему сожалению, пуста. Кто-то уже успел освободить её от её содержимого. Однако этот кто-то кое-что проглядел. На дне ящика сиротливо поблёскивала золотым боком булавка для галстука в компании с одной запонкой. Я представил себе похитителя, запускающего лапу в шкатулку и в спешке рассовывающего чужое добро по карманам. Кое-что при этом могло либо остаться незамеченным, либо, что более вероятно, выпало из лап вора, а времени подбирать драгоценности не оставалось. Или его кто-то спугнул. Впрочем, всё это было неважно, поскольку поиски вора не входили в мои планы. Я взял булавку и сунул её в карман, решив, что, как только представится случай, обменяю её на наличные деньги. Запонку пришлось оставить, потому что её пару я так и не нашёл.

Когда я закончил осмотр "грим-уборной", за окном уже стоял светлый день. С того момента, как меня разбудил шум в холле, прошло несколько часов. "А я ведь ещё даже не завтракал", – подумал я, и мой желудок тут же отозвался недовольным урчанием. Я решил, что осмотр остальных комнат, в отличие от моего желудка, может подождать, и направил свои стопы на кухню, рядом с которой находилась дверь в погреб.