Елизавета Хейнонен - Три мышкетёра

– Не кори себя, дочь моя. Что сделано, то сделано.

– Посоветуйте, как мне быть, святой отец.

– Смирись. Неизбежное нужно принять со смирением. Смирись, и тебе сразу станет легче.

– Совсем отказаться от борьбы? Позволить лживой маркизе занять моё место в сердце короля?

– Твоё место она не займёт. Она займёт своё. Твоё место навсегда останется за тобой, дочь моя.

– Как красиво вы говорите, святой отец.

– Эти слова мне подсказал мой жизненный опыт и моё общение с Господом. Ты поступишь разумно, если прислушаешься к ним.

– Спасибо, святой отец. Я сделаю, как вы советуете. Я постараюсь смириться.

– И молись, молись, дочь моя. Возлюби Господа Бога твоего и тогда господь явит к тебе любовь свою, – с чувством произнёс Пройдоха Мишель и, помедлив, добавил: – А теперь ступай себе с миром. Отпускаю тебе грехи твои. Амен.

Опять послышался шорох платья и звук теперь уже удаляющихся шагов. Я тронул Мишеля за локоть:

– Быстрее, за ней! Мы должны узнать имя этой дамы.

Мишель попытался что-то сказать, но я не стал слушать. Я не мог упустить такой важный объект.

Мы подоспели как раз вовремя: дама садилась в поджидавшую её карету. Дверцу кареты украшал неизвестный мне герб. Мы с Мишелем привычно примостились на запятках.

– Ну и как я тебе в роли священника? – спросил Мишель, которому явно не терпелось услышать от меня похвалу своему артистическому таланту.

Я не мог одобрить его поведения, но и осуждать его не имел права, поскольку сам уже второй день разыгрывал перед всеми комедию.

– Такой наглости я не ожидал даже от тебя, – сказал я, стараясь звучать как можно строже.

– Каюсь, не устоял против искушения. Это всё моё воспитание, будь оно неладно. Когда прекрасная мышка меня о чём-то спрашивает, я, как истинный джентльмен, не могу проигнорировать её вопрос. Да и сам посуди: если бы я промолчал, она бы пошла искать настоящего священника, и тогда нам с тобой пришлось бы покинуть наше убежище. Иногда приходится жертвовать благочестием во имя спасения собственной жизни.

Говоря это, Пройдоха смотрел на меня такими честными глазами, что я невольно улыбнулся. Да и как я мог на него сердиться, когда благодаря его выходке я случайно получил доступ к необычайно важным для меня сведениям?

– А зачем тебе знать имя этой дамы? Неужели заинтересовала? – спросил Мишель, вспомнив о цели нашего путешествия.

"Чтобы вычеркнуть её из списка подозреваемых в заговоре против короля", – подумал я, но вслух этого говорить не стал, поскольку такой ответ повлёк бы за собой новые вопросы, на которые я пока не был готов ответить. Чтобы как-то удовлетворить его любопытство, я сказал:

– Подумал, что может пригодиться в будущем.

Так, подпрыгивая на ухабах, мы доехали до дома, в котором теперь обитала прекрасная незнакомка со своим, если верить её словам, немолодым и не очень привлекательным мужем. Заметив, что карета стала притормаживать, я соскочил с запяток и только тут к своему удивлению обнаружил, что нахожусь на одной из Сырных улиц, откуда до моего дома лапой подать. Получалось, что мы с виконтессой почти соседи.

На пороге особняка появился слуга в ливрее. Быстро сбежав по ступеням, он распахнул дверцу кареты и помог даме выйти. Потом они оба исчезли внутри дома.

– Попробуй узнать у кучера, чей это дом, – сказал я Мишелю, а сам отошёл в сторону, чтобы ещё больше не компрометировать своим внешним видом Пройдоху, который и сам по себе не внушал доверия.

Мишель вернулся через минуту. По его кислому лицу я понял, что попытка не увенчалась успехом. Впрочем, иного исхода я и не ожидал. Возницы редко принадлежат к числу разговорчивых мышей.

– Он меня отшил, – сказал Пройдоха. – Но ты не волнуйся. Я всё равно узнаю всё, что надо, дай мне несколько минут.

Я сказал, что буду ждать его, сколько потребуется, и он ушёл, помахивая тросточкой на манер праздношатающегося повесы. Надо заметить, что делал он это с таким небрежным изяществом, что я невольно залюбовался им. В своей прежней жизни я знавал мышей, которые часами упражнялись перед зеркалом, чтобы добиться такой небрежности и раскованности в движениях. У Мишеля же всё получалось естественно, поскольку было продолжением его артистичной натуры, какого-то внутреннего аристократизма.

Со своего поста я видел, как он медленно прогуливается по улице в ожидании подходящего источника информации. Через десять минут дверь интересующего нас особняка снова открылась, и из него вышла ещё совсем юная пухленькая мышка. По тому, как приосанился Мишель, я догадался, что он тоже её заметил. На этот раз я не сомневался в успехе и оказался прав. Мышка, как это обычно случалось, не обошла вниманием цилиндр Мишеля, который тут же галантно приподнялся. За приветствием последовал короткий обмен репликами и, не успел я сосчитать до десяти, как Пройдоха уже шёл рядом с новой знакомой вниз по улице, поддерживая её под локоток.

Вернулся он нескоро. Я уже устал его ждать. Весь вид его говорил о том, что отставка прекрасной Магнолии – дело решённое и что наш сердцеед уже подыскал ей замену.

– Ну что, узнал? – спросил я.

– Что именно? – не сразу понял Мишель. Он явно ещё не спустился с седьмого неба, где пребывал последние полчаса.

– Я просил тебя узнать, чей это дом.

– Ах, это! Разумеется, узнал. Этот дом принадлежит барону Сен Фелисьен, – сказал Мишель и тут же перешёл на интересующую его тему: – Ты видел эту пышечку? Хороша, правда?

Я сказал, что плохой судья в вопросах женской красоты, и потому целиком полагаюсь на его мнение.

– Жаль, что ты не видел её с близкого расстояния. Она бы тебе понравилась. Вся такая пухленькая, аппетитненькая, так и хочется съесть.

– Она служит у баронессы? – спросил я.

– Нет, она забежала туда на минутку, посплетничать с подругой. Та работает горничной у баронессы, и они последнее время редко виделись, поскольку подруга жила с хозяйкой во дворце, но вчера они вернулись. Говорит, король её выставил. Не её саму, конечно, а баронессу. Говорит, что её хозяйка какое-то время была дружна с баронессой, но теперь они в ссоре.

– Надеюсь, ты спросил имя её хозяйки?

– Мне и спрашивать не пришлось. Она сама его назвала.

– Ну и кто это?

– Сам угадай.

Я нетерпеливо передёрнул плечами.

– Сдаёшься?

– Сдаюсь.

– Её хозяйка – та самая маркиза Монт д’Ор, что вытеснила её из сердца и из постели Его Величества! Что, удивлён? – спросил Мишель, необычайно довольный собой, и, не дав мне ответить, вновь перескочил на разговор о себе самом: – Мы решили продолжить знакомство. Кстати, малышку зовут Мелиситой. Послезавтра я обещал сопровождать её во Дворец правосудия.

– Во Дворец правосудия? Не очень подходящее место для первого свидания, ты не находишь?