Юрий Штаб - Закат Пятого Солнца

Монтесума помимо воли вздрогнул. На ум пришли рассказы о чудесных победах испанцев. А Кортес, как будто читая мысли императора, продолжил:

– Имея всего лишь четыреста солдат, я обратил в бегство племена Табаско. Такими же ничтожными силами я сумел разбить пять раз подряд могучую армию Тлашкалы. А ведь ты годами не мог покорить ее, несмотря на всю силу ацтеков. В итоге тлашкаланцы сами запросили мира, когда узрели угрозу полного истребления.

Фернан, слыша все это, лишь усмехнулся. Слава богу, что никто из индейцев не знает, что это лишь блеф. Тогда конкистадоры, невзирая на все победы, оказались на пороге смерти от голода и усталости. Повезло, что Тлашкала, устрашенная поражениями, вовремя предложила мир.

– Чолула вероломно собиралась на нас напасть, – продолжал генерал-капитан. – Помнишь, чем это обернулось для нее? В городе произошла настоящая бойня. А теперь у меня тысяча двести отборных солдат. Если восстание не прекратить, то у меня не окажется другого выбора. Начнется война на полное уничтожение. Я, так или иначе, одержу победу, но цена ее окажется непомерно высока. Твоя великолепная столица будет стерта с лица земли. Сколько твоих подданных погибнет? Страшно даже представить. Поэтому прошу тебя еще раз – помоги прекратить кровопролитие.

Монтесума некоторое время молчал, опустив взгляд и раздумывая. Затем он поднял глаза на Кортеса и начал свою речь.

– Я главный жрец своего народа. Ответчик и заступник перед богами. Хранитель традиций. Все это так. Я верю в легенду о возвращении Кецалькоатля. Но я еще и правитель. Мне прекрасно известно, что такое разведка. Сам столько раз ею пользовался. Многочисленные почтека отправлялись в дальние земли, неподвластные моему правлению. Торговать? Да, конечно. Всем нужны такие товары, которых нет у тебя на родине.

Монтесума окинул взглядом окружавших его испанцев, усмехнулся и продолжил:

– Но не только. Посетив чужой край, они еще и собирали необходимую информацию. Чем богаты местные племена? Плодородны ли земли, удобны ли дороги? Много ли там городов, хорошо ли они укреплены? Сколько там воинов и искусны ли они в бою? Вернувшись в Теночтитлан, купцы все это сообщали мне. И вот тогда я уже решал, есть ли смысл идти в поход и покорять новую провинцию. Выгодно ли это или же удобнее с ней просто торговать.

Для Фернана, безмолвного свидетеля этой важной беседы, Монтесума открывался с новой стороны. Такой дальновидности он, пожалуй, и не ожидал. Хотя, что в этом удивительного, если вспомнить, что император ацтеков правил своим государством почти два десятилетия? Он был и в самом деле мудрым политиком.

– Когда вы прибыли в мои владения, я не знал, что и думать. Кто вы? Посланцы богов? Обычные люди? Если верным было первое предположение, то сопротивление вам казалось самонадеянным и даже кощунственным. Но если вы всего лишь люди, то не из морской же пучины вы вынырнули! Значит, есть страна, откуда вы прибыли. А ты командир отряда разведчиков. Уж я-то знаю, зачем нужна разведка! Вас мало. Но у вас лошади и страшное оружие, которого мы никогда не видели! Гигантские корабли! Все это означает, что где-то есть земля великих мастеров, где все это умеют делать. Там много белокожих людей, стойких в бою и искусных в изготовлении всего того, чего мы сами делать не умеем. Там много лошадей и оружия. И если я уничтожу разведчиков, то когда прибудет целая армия, она сурово накажет нас за это.

Монтесума на некоторое время замолчал. Ничего не говорили и испанцы. Затем император продолжил:

– Мои подданные слепы. Даже самые мудрые советники не понимали этой простой истины. Именно поэтому я отказывался напасть на вас. Я старался сделать все, чтобы встреча двух столь разных народов происходила мирно. Я не хотел начавшегося восстания. Как жаль, что обеим сторонам не хватило выдержки и взаимного доверия. Твой помощник Тонатиу устроил резню и теперь мой народ требует вашей крови. Но ты прав, Малинче – война на полное уничтожение сотрет Теночтитлан с лица земли. Может быть, в результате даже сам народ ацтеков исчезнет. Я не хочу этого. Я сделаю еще одну – пускай даже безнадежную! – попытку усмирить гнев моих подданных.

Кортес, восхищенный мудростью и благородством собеседника, отвесил ему глубокий поклон. В молчании Монтесума поднялся со своего трона и степенно двинулся к выходу. За ним потянулись и конкистадоры. Через несколько минут они уже взошли на внешнюю стену. Внизу бушевало море ацтеков. В который раз отброшенные назад, они готовились к следующей атаке. Сотни их уже погибли, но индейцы не обращали внимания на потери.

Много ли стоит жизнь человека? Он зачастую отдает ее болезни, а то и простой случайности, вроде падения с дерева. Если повезет, то его ждет почетная участь быть принесенным в жертву. Ощутить напоследок тепло каменного алтаря и крепкие руки жрецов, вцепившиеся в запястья и лодыжки. Когда лежишь на спине и смотришь вверх, то кажется, что обсидиановый кинжал возносится в самое небо. Как раз туда, куда совсем скоро взмоет твоя душа. Что остается? Поймать глазами слепящий луч солнца и знать, что своей смертью насыщаешь бога. Это ли не счастье?

Здесь и сейчас тысячи ацтеков собрались для того, чтобы чужаки не смели нарушать этот извечный, освященный древностью уклад. Мир не должен меняться. Законы и традиции обязаны оставаться незыблемыми. Индейцы без колебаний шли в атаку, погибая в бою с осквернителями каменных алтарей. Жизнь была хороша, пока чужаки не пришли. Нужно сделать так, чтобы она стала прежней. Иноземцев следует искоренить.

Монтесума уверенно вышел на самый край плоской крыши дворца. Веласкес де Леон, командир его охраны, на этот раз отстал. Телохранители тоже застыли в почтительном отдалении. Пускай взгляд ацтеков не раздражает зрелище испанцев, окруживших императора. Правитель стоял в одиночестве. В богато украшенном плаще, сверкая золотом и нефритом, он взирал вниз. Подданные увидели своего повелителя. По их рядам прошелся изумленный шепот. Это было подобно волне, прокатившейся из края в край огромной площади. И после этой волны никто уже не осмеливался подать голос или даже поднять голову. Любое движение замерло. Монтесума оставался для индейцев богом.

Он начал свою речь. Фернан, стоя рядом с Кортесом и Веласкесом де Леоном, был поражен. Никогда еще император не казался ему таким величественным. Даже в тот день, когда он впервые вышел встречать испанцев у себя в столице. Легко казаться царственным, когда тебя окружают десятки слуг и придворных, раболепных и создающих торжественность исполнением сложных ритуалов. Совсем другое дело, когда внизу тысячи разгневанных людей, а позади тюремщики, пускай даже обходительные и берегущие тебя как зеницу ока. И ты лишь тонкая грань, удерживающая две армии от столкновения силой воли и авторитетом. Именно в такие моменты проявляется величие души.