Юрий Штаб - Закат Пятого Солнца

Слова Монтесумы разносились по площади подобно ураганному ветру. Склонись или будешь сметен! И ацтеки склонялись. Замершим позади него конкистадорам казалось, что человеческий голос вовсе не может звучать так громко, так властно, так решительно. Повелитель требовал от своих подданных беспрекословного подчинения. И они подчинялись. Кто бы мог бросить вызов живому богу?

Испанцы получили наглядное подтверждение тому, что правитель не зря носит титул уэй-тлатоани – «Великий Оратор». И Монтесума действительно был великим оратором. Скудные познания в языке не давали конкистадорам возможности оценить красноречие говорившего. Лишь в самых общих чертах они понимали, что речь идет о послушании, о необходимости отложить оружие в сторону, о долге повиновения своему владыке. Уверенный голос покорял… Гонсалес, не решаясь ничего говорить вслух, только вздохнул с облегчением – похоже, что и на этот раз Монтесума сумеет удержать в повиновении своих разбушевавшихся подданных.

В этот миг откуда-то снизу раздались вопли. Какой-то десяток ацтеков, до того благоговейно слушавший правителя, одновременно вскочил на ноги. Смирения как не бывало. Одним коротким движением раскрутив пращи, они метнули камни в цель. Снаряды, подобно рою разъяренных ос, устремились вперед. Монтесума, стоящий в одиночестве над самым обрывом, освещенный лучами солнца, представлял собой великолепную мишень. Камни с хрустом вонзились в человеческое тело. Бедро, грудь, плечо, голова… Очарование от грандиозной речи исчезло, рассыпалось, как хрусталь, на мельчайшие осколки, сметенное этим градом ударов…

Монтесуму отбросило назад. Он упал навзничь, ошеломленный, окровавленный, бессильный. Больше не было живого бога, силой слова и могучей волей усмирившего грозу. На каменных плитах лежал тяжелораненый человек. Веласкес де Леон, вновь обретя голос, с криком метнулся вперед. В руках он держал большой щит. Поздно… Испанцы столпились вокруг императора. Осторожно подняли его и унесли.

А внизу творилось что-то невероятное. Залп из сотни пушек не сумел бы обратить ацтеков в бегство быстрее, чем они удирали сейчас. Голося тысячами глоток, побросав оружие, они мчались во все стороны. Кто-то на бегу вздымал руки к небу, кто-то в отчаянии рвал на себе волосы или раздирал одежду. Страшное, невиданное богохульство ужаснуло индейцев. Они торопились убраться, как будто этим можно было исправить содеянное. В панике и толкотне затерялись и те десять человек, которые метнули камни. Через какую-то минуту огромная толпа исчезла, как ворох листьев, подхваченный ураганом. Обширная площадь полностью опустела. Лишь копья, луки, камни, пучки перьев да обрывки одежды.

Что же, нападение на дворец вновь удалось предотвратить, но какой ценой! Раны Монтесумы приводили в ужас. Фернан стоял и смотрел на то, как над поверженным императором лихорадочно колдуют лекари. Веласкес де Леон, похоже, и в самом деле весьма привязался к повелителю ацтеков.

– Подлые дикари, как они посмели?! – бормотал он. – Монтесума, вы меня слышите? Посмотрите на меня! Твари! Найду – лично каждому горло перережу! Император, вы меня слышите?

Терзало ли его чувство вины? Ведь именно его, Хуана Веласкеса де Леона, Кортес назначил командиром телохранителей. И он не сумел защитить правителя в тот единственный момент, когда Монтесуме действительно угрожала опасность! Хуан понимал, что это было не в его силах. Он не мог стоять рядом с вождем на стене, держа наготове щит, чтобы не возмущать народ видом тюремщика, который ни на миг не покидает пленника. Но от этой мысли Веласкесу было не легче.

– Черт возьми! – сквозь зубы выругался Фернан. – Самые обычные камни. Да это же просто издевательство. Если бы на императоре оказались хотя бы стеганые льняные доспехи и привычный среди индейцев деревянный шлем, то ничего плохого бы не произошло!

Себастьян схватил его за руку и мягко, но настойчиво оттащил в сторону.

– Идем. Возле ложа раненого и без нас тесно.

Они отошли назад, продолжая наблюдать за работой лекарей. Монтесума оставался без сознания.

– Долго ждали подходящего момента, – хмуро сказал Себастьян. – Помнишь, как мы оберегали Монтесуму в тот день, когда он охотился?

Гонсалес кивнул. Воспоминание пришло сразу. Построенные на озере корабли и желание императора отправиться в плавание. В тот день испанские телохранители ни на шаг не отходили от повелителя ацтеков, опасаясь, что его захотят или освободить или устранить. Тогда все обошлось. Но сегодня удар все же достиг цели.

– Думаешь, это вспышка гнева была не случайной? – спросил Гонсалес.

– Какие уж тут случайности, – проворчал Риос. – Все индейцы с благоговением слушают своего повелителя, как тут целый десяток вскакивает и делает залп. Как по команде. Или кто-то из родственников Монтесумы давно уже метит на трон или вожди решили устранить преграду. Пока у нас был такой заложник, им поневоле приходилось вести себя более-менее сдержанно.

– Не говори так, Себастьян! – возмутился кто-то из солдат. – Нужно молиться Деве Марии и она не обойдет нас своей милостью. Император выздоровеет.

– Дай бог, – вздохнул Риос.

А Кортес тем временем стоял возле раненого и все больше мрачнел. Он, как и любой опытный воин, хорошо разбирался в подобных вещах. Как минимум пять попаданий. Монтесума был худощав, но крепок. Снаряды, угодившие в плечо и руку, оставили лишь ссадины, но вот остальные… Один камень врезался в ногу, высоко, возле самого бедра. Кость, скорее всего, сломана со смещением. С такими травмами люди зачастую на всю жизнь остаются калеками. Но это еще что. На груди слева наливается кровоподтек. Вряд ли ребра уцелели. Может быть, и внутренние органы тоже пострадали. Богатый, расшитый яркими птичьими перьями плащ оказался, конечно же, плохой защитой. Но самое главное – голова. Ужасная рана чуть выше виска, вся в запекшейся крови. Череп поврежден. Сейчас никто не сможет предсказать, выживет ли Монтесума.

Веласкес де Леон взял себя в руки и лишь с досадой покусывал губы, ожидая вердикт лекаря. Тут же стоял хмурый Альварадо и встревоженный Гонсало де Сандоваль. Кристобаль де Олид и Диего де Ордас. Капитаны ждали, скрывая тревогу. Кортес не терял рассудительности.

– Педро, Гонсало, – обратился он. – Обойдите периметр дворца, убедитесь, что мы готовы встретить возможную атаку. Индейцы разбежались, но кто знает, как скоро они вновь наберутся решимости и нападут.

Названные капитаны тут же поспешили выполнить приказ. Сандоваль уходил даже с некоторым облегчением. Слишком уж мрачная атмосфера царила в зале. Он почти все время провел комендантом в Веракрусе и не успел познакомиться с Монтесумой поближе. Жаль было раненого, но не более того. А вот Веласкес де Леон совсем пал духом. Кто бы мог подумать, что он так привяжется к императору. А ведь когда-то именно Хуан грозился убить его своими руками, когда конкистадоры собрались взять владыку ацтеков в плен.