Марк Рабинович - Чудотворцы

– Личико у нее было маленькое, сморщенное. И все равно, она была такая красавица. А еще она была похожа на тебя… – она то и дело вздрагивала всем телом, стараясь унять то, что разъедало ее жестокой, неумолкаемой болью.

Его новорожденная дочка прожила всего два дня. Младенец так и не смог взять материнскую грудь и тихо угас на третий день. А теперь также точно угасала его жена, разъедаемая изнутри черной тоской и чувством вины.

Он поднял ее голову за подбородок тем жестом, которым сделал это Симон три года назад под Эммаумом, и посмотрел ей в глаза. Там не было ничего. Он уже видел это в их первую ночь после свадьбы и то же самое темное отчаяние подкралось сейчас очень близко. Вот оно тут, совсем рядом, и терпеливо ждет, пока ты пустишь его в душу. Но Натанэль уже давно не был Публием и он уже давно не был одинок в этом мире. Поэтому он прижал Шуламит к себе так сильно, что она вскрикнула от боли и эта была правильная боль, потому что боль эта, хоть и ненадолго, заглушила ту, другую боль, которая бушевала у нее внутри.

– Ты теперь не будешь меня любить? – прошептала она.

Теперь ее глаза не были пусты, в них читался вопрос. А ведь вопрос, это всегда надежда, подумал он. И, хотя у него перед глазами стояло только маленькое сморщенное личико, которого ему даже не довелось увидеть, он стал горячо доказывать ей ее неправоту. Доказательство затянулось, стало бурным и в ту ночь они зачали сына…

С маккавеями Натанэль увиделся в Ершалаиме, снова освобожденном от сирийцев. Город медленно, очень медленно приходил в себя. Наверное, жители боялись возвращаться в свои разграбленные дома, опасаясь очередной оккупации. Братья долго рассматривали договор, тепло благодарили Натанэля и Эвполема, внимательно выслушали его не лишенный юмора рассказ о речи в Сенате, изредка посмеиваясь, но было заметно, что их заботило совсем другое. В Иудее по прежнему было неспокойно. Новый первосвященник, Алким, поначалу проводил весьма осторожную политику.

– О, он обещал нам не навязывать народу ничего эллинского и нашлись многие такие, что ему поверили – рассказывал Йонатан – Вот только мы четверо никак не могли взять в толк, для чего вместе с Алкимом пришло войско Вакхида и стало под Ершалаимом? Но то ли народ устал от войны, то ли стал слишком доверчивым, только наши мудрые хасидеи пошли к Алкиму на поклон. Не вернулся никто, а потом их тела нашли в заброшенном колодце. К счастью, в это время в Антиохии началась небольшая заварушка и Базилевс призвал Вакхида с войском к себе, а Алкима оставил в стенах Хакры. Наш Иуда и без того уже контролировал большинство городов, а тут ему удалось вернуть нам всю Иудею, кроме Хакры. Алким бежал обратно в свою Антиохию, а его сторонников, которых, к сожалению было немало, пришлось прижать к ногтю. Многие поплатились жизнью, а что делать? Кровь за кровь!

Натанэль заметил, как Симон поморщился при этих словах, но промолчал. Похоже, что, хотя убийство безоружных ему явно претило, Тасси нечего было возразить.

– Скажи мне Натанэль, ты ведь знал Никифора еще когда не был Натанэлем? – прервал Йонатана Иуда.

– Да, а что?

– Он не показался тебе дураком?

Действительно, на его памяти Никифор не проявил особой мудрости и Натанэль пожал плечами, ожидая продолжения.

– Этот, с позволения сказать, стратиг послал ко мне людей и предложил встретиться. Он утверждал, что пришел с миром и ради мира, забыв при этом объяснить, для чего ему большое войско.

– Как он выразился? "Пара-тройка моих людей" – засмеялся Йоханан – На что он рассчитывал? На то что мы еще глупее его?

– Слонов у него уже не было, их всех отравили римляне, но войско было немалое – рассказывал Иуда – Мы их сильно потрепали под Кфар Шаламе, но преследовать бегущих у нас уже не было сил. Тогда Никанор пошел на Ерушалаим и пытался угрожать священникам. Это было тоже не слишком умно, потому что они все равно не могли ему помочь, даже если бы захотели. К их чести следует сказать, что они не захотели. К тому времени этот горе-вояка получил подкрепление и даже двух, неизвестно где обнаруженных, слонов. Наверное, ему этого показалось достаточно и он выступил к Бейт Хорону. Там ему и конец пришел.

Натанэль только хмыкнул. Бейт Хорон был явно несчастливым местом для сирийцев.

– Это правда, что Никанор пал от твоей руки? – спросил он Иуду.

– Ерунда – ответил тот – Больше мне дел нет, как биться с придурками. Он пошел впереди войска и первым получил камнем по лицы из твоей баллисты. Жаль тебя там не было, порадовался бы на работу твоего человека. Как бишь его?

– Барзилай? – догадался Натанэль.

– Ох, как славно мы их гнали почти до самого моря – вспоминал Иоханан – От Бейт Хорона до Гезера дорога была выстлана их телами.

– А голову Никанора водрузили на тот самый столб, на котором распяли Агенора – добавил Симон и в этот раз в его голосе не было и тени сожаления.

Мирная жизнь продлилась недолго. Натанэль срочно укреплял артиллерию, следил за строительством машин и почти безвылазно находился в Ершалаиме, а Шуламит снова была беременна и не покидала Модиин. Виделись они редко, урывками. У Шуламит отросли волосы и она опять изменилась. Теперь это была спокойная, уверенная в себе женщина, знающая, что муж ее не бросит, что бы ни случилось.

С севера снова надвигалась опасность. Вакхид сам принял командование над войском и подходил к этому очень серьезно. Лазутчики докладывали, что наученный поражениями, он отошел от привычной тактики эллинов, когда фаланги не двигаются с места не получив приказов архистратига. Теперь он требовал от хиллиархов самостоятельно оценивать обстановку и принимать решения. Для многих из них это было в новинку и командный состав селевкидов менялся чуть ли не ежедневно. Все это не могло не беспокоить маккавеев, особенно Симона. Иуда часто приходил к нему и жаловался:

– Я устал, Тасси – говорил он, не смущаясь Натанэля – Все считают меня полководцем и вождем, а ведь я больше всех хочу мира и покоя. Закончить бы разом все сражения и стать священником в Храме или в Модиине, как отец.

– Тебя и так все считают Первосвященником, особенно после бегства Алкима – насмешливо отвечал Симон.

– Ты же знаешь, что раз мы не потомки Аарона, то Первосвященник я только на время войны.

– Нам и не нужен Первосвященник во главе государства. Нам нужен царь. Хотя бы для того, чтобы с нами считались. Ну, если не царь, то хотя бы Этнарх.

Так далеко Иуда заглядывать не осмеливался и обычно сводил разговор к шутке. Наконец пришло известие, что армия Вакхида идет на Ерушалаим.

– И откуда только у него люди берутся? – возмущался Йонатан – Били мы их били и что толку?

– Я уже говорил тебе и повторю еще раз – все дело в золоте, а наемники всегда найдутся – отвечал Симон.