Илья Стрекалов - Народная тайна русской революции. Советы. 1905–1917 гг. [litres]

В обвинительном акте по делу на станции Парголово, составленном летом 1914 г., говорилось, что основной текст написал Иван-Томаш Матеюнас (пропагандист кружка ПСР в Выборгском районе; в его квартире был произведён обыск чуть позднее после обыска в доме Лукки, 20 января), карандашные правки в тексте сделал Дмитрий Миллер. Последний, 19-летний студент, сын начальника Орловского жандармского отделения железных дорог, являлся организатором всей группы и по решению суда был приговорён к ссылке на поселение в Сибирь (остальные были заключены в крепость на разные сроки). Елена Миллер, его мать, обращалась с письмом в сентябре 1914 г. за снисхождением к жене министра юстиции И.Г. Щегловитова, указывая, что вдали от семьи её сын совершил поступок человека, «увлечённого чувством дурно направленного сострадания» [666] ГА РФ. Ф. 124. Оп. 52. Д. 67. Л. 7об. . Она указывала, что товарищ министра внутренних дел В.Ф. Джунковский обещал ей «благоприятный отзыв» о её сыне (но, тем не менее, в конечном итоге приговор был строгим). Елена Миллер в своём письме также отмечала, что товарищ прокурор, который вёл следствие по делу, считал его «пустяковой историей» [667] ГА РФ. Ф. 124. Оп. 52. Д. 67. Л. 8. .

Однако значение данной ликвидации было очевидным для более высоких чинов из Министерства внутренних дел. Полковник М.Ф. фон Котен отмечал в докладе охранного отделения от 9 января 1914 г., что лично прибыл на автомобиле утром 7 января к станции Парголово, где полицейский наряд должен был провести обыск [668] ГА РФ. Ф. 102. ДП ОО. 1914 г. Оп. 244. Д. 9 ч. 57. Л. 7об. . Ознакомившись с докладом фон Котена, 14 января товарищ министра внутренних дел В.Ф. Джунковский положил резолюцию: «Выразить благодарность полковнику Котену за эту ликвидацию» [669] ГА РФ. Ф. 102. ДП ОО. 1914 г. Оп. 244. Д. 9 ч. 57. Л. 11. . Это свидетельствует о том, что представители полицейской власти понимали всю серьёзность намерений эсеров объявить от имени Совета рабочих депутатов всеобщую забастовку, которая, при общих волнениях в среде рабочих, могла привести к серьёзным беспорядкам в Петербурге.

Однако сведения охранного отделения показывают, что дело о печатании прокламаций на станции Парголово было не единственным. В то же время напечатанием аналогичной прокламации эсеры занимались и в самом Петербурге. 7 января поступила информация о том, что на Саратовской улице, в квартире учительницы Екатерины Липницкой проходило собрание, на котором изготовлялись красные флаги. Командированный наряд полиции застал в квартире слушательницы коммерческих курсов Побединского Александры Малышевой, помимо неё и Липницкой, нескольких человек: слушательницу Стебутовских сельскохозяйственных курсов Елену Беляеву, студента Лесного института Александра Пилинского, студента Политехнического института Михаила Старосельского, студента Психоневрологического института Василия Новицкого и неизвестного Арсения Михайлова. Малышева нашивала на красный флаг белой тесьмой надпись «Да здравствует всеобщая политическая забастовка и демократическая республика» (два красных флага лежали на столе, за которым сидели перечисленные люди в момент прихода полиции), у Беляевой был обнаружен кусок красной шерстяной материи, а обыском в постели отсутствовавшей Липницкой (отбывшей в тот же день в г. Самару) было найдено 194 экземпляра прокламации за подписью «С. Р. Д. п. С. Р.», то есть «Совет рабочих депутатов партии социалистов-революционеров» [670] ГА РФ. Ф. 102. ДП ОО. 1914 г. Оп. 244. Д. 9 ч. 57. Л. 17об. . Прокламация, как и в случае у Финляндской железной дороги, содержала призыв Совета к однодневной всеобщей забастовке. У Пилинского был обнаружен 21 патрон для револьверов, у остальных – различная переписка. Александра Малышева на допросе показала, что воззвания она получила на хранение от неизвестного рабочего, с которым её познакомил Василий Новицкий [671] ГА РФ. Ф. 124. Оп. 52. Д. 66. Л. 1об. . Примечательно, что Малышева имела опыт пропагандистской работы в организации эсеров: как отмечало Петербургское охранное отделение в феврале 1913 г., она состояла в «рабочей группе ПСР», которая тогда имела целью призыв к однодневной забастовке-протесту в отношении 21 февраля 1913 г. и связанных с ним торжеств по случаю 300-летия Дома Романовых [672] ГА РФ. Ф. 111. Оп. 5. Д. 455. Л. 69 об. . Как бы то ни было, в августе 1914 г. Петроградское губернское совещание прекратило следствие по делу о красных флагах и найденных прокламациях, подготовленных к 9 января 1914 г., очевидно, за недоказанностью обвинения.

9 января 1914 года демонстрации рабочих в связи с годовщиной «Кровавого воскресенья» состоялись, как и политическая забастовка, хотя Петербургское охранное отделение всячески стремилось придать влиянию революционных прокламаций социал-демократов и эсеров наименьшее значение: в докладе, составленном в тот же день, указывалось, что попытки революционных демонстраций имели место, «но прошли они при незначительном числе участников и вяло, без всякого подъёма и при самом возникновении были прекращены нарядами полиции, заготовленными на этот случай в разных местах» [673] ГА РФ. Ф. 102. ДП ОО. 1914 г. Оп. 244. Д. 61 ч.2 л. А. Л. 14об. . Так или иначе, рассмотренные случаи с напечатанием прокламаций от имени Совета рабочих депутатов ПСР показывают, что эсеровские пропагандисты в разных местах готовились к проведению забастовки в годовщину «Кровавого воскресенья», рассчитывая на массовые волнения и беспорядки, которые могли стать началом революционных событий или, по крайней мере, подготовить к ним народные массы.

Несмотря на аресты и ликвидации, проведённые охранным отделением, эсеры продолжали надеяться на положительный результат в построении партийной организации и создании революционных настроений. 19 февраля 1914 г. на квартире депутата Государственной Думы II созыва, социал-демократа С.Н. Салтыкова прошло совещание местных организаций ПСР, на котором было решено собрать конференцию из членов Петербургской организации и северных городов в апреле. Для объединения местных эсеровских организаций в одну был необходим сбор данных об их состоянии, который совещание возложило на комиссию – она должна была быть создана из членов ПК ПСР, Совета рабочих депутатов и авторов левонароднических газет Выборгского района [674] ГА РФ. Ф. 111. Оп. 5. Д. 475. Л. 95. .

Согласно сведениям агента Петербургского охранного отделения «Ястребова», в начале марта эсеры избрали из своей среды комиссию по организации новой Петербургской конференции ПСР, куда вошли Пётр Максимов (партийная кличка – «Ангарский»; он был председателем Учредительной конференции 1913 г.), Екатерина Евреинова, Иван Леньков, Семён Сурин. Созыв конференции был намечен, как и в 1913 г., на май [675] ГА РФ. Ф. 111. Оп. 4. Д. 111. Л. 9об. . Евреинова на квартире присяжного поверенного В.С. Грекова спрашивала Максимова о том, установлена ли связь с представителем заграничного ЦК ПСР, на что Максимов ответил, что была попытка, но пока не получилось. Это свидетельствует о том, что петербургские эсеры стремились усилить свою организацию за счёт какой-либо поддержки ЦК партии, который, вероятно, не был хорошо осведомлён о положении дел в столичной организации.