Виктор Сбитнев - Совсем другая история

Мало кто будет спорить с тем, что наиболее талантливо и достоверно воссоздал войну участник кровопролитной Севастопольской кампании поручик ещё николаевской армии Лев Толстой. В своё время на изучение его эпопеи «Война и мир» в девятом классе я, как учитель литературы, потратил едва ли ни целую четверть. Причём, более всего часов у нас ушло на такие важные для советской школы темы, как «Истинный и ложный патриотизм в романе» и «Дубина народной войны». О, сколько было потрачено душевных сил! И знаете, встреченные мною ученицы той поры в разговоре признались, что не любят нынче смотреть по вечерам основные каналы российского телевидения, потому что там один патриотизм, а недовольного народа нет. Как говорится, получили прививку на всю оставшуюся жизнь. Но сам автор романа, через много-много лет заболев публицистикой, пошёл ещё дальше. В своей статье 1900 года «Патриотизм и правительство» он не сказал в адрес патриотизма вообще ни одного доброго слова! Для полной адекватности восприятия давайте используем при цитировании один из испытанных приёмов современной режиссуры. Так, в «Сибирском цирюльнике» Никита Михалков весьма легко погрузил зрителей в эпоху Александра Третьего. А мы попытаемся произвести обратное: представим, что Лев Толстой написал «Патриотизм и правительство» только что, скажем, для президента Путина, Медведевского кабинета министров, патриотично настроенного окружения и кучки обласканных властью журналистов типа Соловьёва и Брилёва. Итак:

– Патриотизм и последствия его войны (пропаганды – В.С.) дают огромный доход газетчикам и выгоды большинству торгующих (Сечину, подрядчикам Керченского моста и т.п.). Всякий император, король тем более приобретает славы, чем более он предан патриотизму.

– В руках правящих классов войско, деньги, школа, религия, пресса. В школах они разжигают в детях патриотизм историями, описывая свой народ лучшим из всех народов и всегда правым; во взрослых разжигают это же чувство зрелищами, торжествами, памятниками, патриотической лживой прессой. Главное же, разжигают патриотизм тем, что, совершая всякого рода несправедливости и жестокости против других народов, возбуждают в них вражду к своему народу и потом этой-то враждой пользуются для возбуждения вражды и в своём народе.

– Возбудив же к себе ненависть других народов, а в своём народе патриотизм, правительства уверяют свой народ, что он в опасности и нужно защищаться.

– Правящие классы (не одни правительства с их чиновниками, но и…капиталисты, журналисты…) могут удерживать своё исключительно выгодное в сравнении с народными массами положение только благодаря государственному устройству, поддерживаемому патриотизмом. Имея же в своих руках все самые могущественные средства влияния на народ, они всегда неукоснительно будут поддерживать в себе и в других патриотические чувства, тем более, что эти чувства, поддерживающие государственную власть, более всего другого награждаются этой властью.

– Всякий чиновник тем более успевает по службе, чем он более патриот…

Как видим, последнюю формулу Толстой вывел как будто специально, чтобы исчерпывающе объяснить мотивы поведения чиновника Мединского и художников Михалковых в качестве опять-таки чиновников от литературы и кино. И, конечно же, – всех генеральных менеджеров российских телеканалов, главных редакторов государственных печатных и электронных СМИ и т.п. Поведение – да, объясняет, ибо тут, как говорится, назвался груздем – полезай в кузов! Но не оправдывает ни этическую, ни нравственную, ни в самом конкретном смысле интеллектуальную подоплёку выбора (полезать в кузов или не полезать?), который на определённом этапе своей карьеры и судьбы делает каждый Человек и Гражданин. Перед режиссёром Михалковым, по крайней мере, такой выбор в своё время стоял. Но если за какими-нибудь Соловьёвым или Брилёвым и нет в сущности ничего, кроме итальянского именьица да дома в Великобритании, то относительно Михалкова – извините! Там – галерея запоминающихся художественных образов, цепь эстетических новаций, ставших незыблемой частью русской культуры. А говоря предельно просто, – частью русского менталитета. Поэтому и возникает феномен бесовщины, ибо авторитетному, признанному народом художнику во сто крат легче достучаться до аудитории, чем кому бы то ни было ещё… в своём Отечестве. И аудитории у крупных режиссёров и известных деятелей культуры куда обширней и определённей, нежели у, так сказать, рядовых госагитаторов. Их работа с сознанием народных масс напоминает мифологический розжиг костра: подходили по очереди около десятка дюжих разбойников, шумно топтались и ругались, чиркали-чиркали кресалами – не горит у них, хоть плачь. Подошёл тщедушный охотник, склонился бесшумно, поколдовал перед собой с минуту, и разом занялись весёлым пламенем все разложенные перед ним дрова. Поэтому сам собой встаёт вопрос о гражданской ответственности художника перед своим народом, который от него столь зависим. Карьера и личное благосостояние априори не могут считаться достойными главной цели творца! И поэтическая формула «поэт в России больше, чем поэт!» возникла в Отечестве не на пустом месте. Ещё очень многие россияне хорошо помнят бурные дебаты по всему СССР вокруг новых романов Бондарева и поэтических сборников Вознесенского, публицистических песен Высоцкого и сатирических программ Аркадия Райкина, театральных премьер Георгия Товстоногова в БДТ и музыкальных новаций Рыбникова в «Октябрьском». Искусство и литература существенным образом влияли на жизнь страны и в значительной степени поддерживали эстетический тонус её граждан. Сегодня как движение всей страны, так и отдельное проживание каждого из россиян происходит вне когда-то объединявших всех нас эстетического, этического и политического потоков. Третий – политический я, разумеется, приткнул к первым двум с натяжкой, как досадный рудимент социализма, как абсолютно неконтролируемый тормоз. В результате с утверждением третьего (неконституционного!) срока Путина мы окончательно затормозились! В течение майской кампании 2018 года как минимум каждый второй из проголосовавших за Путина на вопрос «а почему именно за него?» отвечал почти с отрепетированной интонацией: «А за кого же ещё? Больше не за кого…» И это тоже результат работы Михалкова и его многочисленных, менее заметных в общественном сознании коллег. Ну, казалось бы, как это не за кого? В том же кинематографе у нас есть и Герман, и Звягинцев, и Шахназаров, и Сакуров, и Данелия, и Михалков, а в большой политике – никого, только Путин. Что за мазохистская логика? Ведь если больше «не за кого», то в этом повинны только фильтры власти и стоящий во главе её президент, которого опять, в который уже раз, раскормленная им верхушка тянет на то же самое «выборное» место, чтобы длить и длить до самозабвения ставшее для России судьбой «состояние дурной бесконечности». По Гегелю, это когда событий вроде много, но ничего не меняется. Именно в таком промежуточном состоянии мы пребывали весь 2018-й год: и не империя, и не национальное государство, и не диктатура, и не демократия. И как результат – жаждущий конкретных ответов на тьму накопившихся вызовов НАРОД на последней итоговой пресс-конференции не услышал от Путина НИ-ЧЕ-ГО! Да, простят меня уважаемые коллеги, но отобранные в регионах на встречу с президентом работники СМИ всем нам не коллеги, а некие сформированные, согласно артикулам «Единой России», колонны, пригнанные в Кремль для показательной демонстрации всенародного единства. И это тоже печальный результат грубой феодальной пропаганды, превратившей ещё совсем недавно самую совестливую и активную часть общества – журналистов в квёлое, корыстное сборище послушных исполнителей с яркими безвкусными фантиками пошлых зазывалок. Ну, как тут не вспомнить нашу журналистскую практику конца восьмидесятых – первой половины девяностых годов?