Анатолий Иванов - История петербургских особняков. Дома и люди

Семейству Голенищевых-Кутузовых (дальним сородичам фельдмаршала) суждено было стать последними владельцами дома. После смерти Валериана Сергеевича он перешел к сыну его сестры, Сергею. Молодой граф Голенищев-Кутузов, как и три поколения его предков, начал службу в Кавалергардском полку, но, прослужив всего три года, был отчислен в запас по состоянию здоровья. Надо сказать, что кавалергардская служба отнюдь не отличалась легкостью; к примеру, старший брат Сергея, Василий, за пять лет до этого, в 1903 году, был убит ударом лошадиного копыта в висок.

Отставного корнета С. А. Голенищева-Кутузова, избранного петроградским уездным предводителем дворянства, ждала иная участь: свой смертный час он встретил много лет спустя далеко на чужбине, в Америке. С его смертью пресекся род графов Кутузовых, просуществовавший более ста лет.

На этом месте можно было бы и закончить рассказ о доме на Литейном, но хотелось бы добавить кое-какие личные воспоминания. В 1950-х годах здесь была детская зубоврачебная поликлиника, располагавшаяся как раз над кондитерским магазином; такое близкое соседство сладкого и горького почему-то навсегда запомнилось мне, нередкому посетителю обоих заведений, сделавшись как бы отличительной особенностью этого весело разукрашенного домика. А может быть, и всей нашей жизни?

На площади перед Спасо-Преображенским собором стоит укрытый в тени нескольких деревьев скромный серый дом под № 2 по Манежному переулку. Перестроенный в 1870-х, а затем надстроенный, он изменил свой первоначальный облик, о котором дает представление акварельный рисунок 1830-х годов. На нем мы видим небольшой двухэтажный особнячок в ампирном стиле, каких в ту пору было великое множество по всей России. Именно здесь некогда разыгралась кровавая драма в двух действиях с двухлетним антрактом.

Дом № 2 по Манежному переулку. Современное фото

История здания такова. Построил его в самом начале 1800-х годов статский советник Никулин на земле, ранее принадлежавшей лейб-гвардии Преображенскому полку. В 1806 году, еще толком не обжившись в новом жилище, он поместил объявление о его продаже. Покупатель отыскался в лице бывшего правителя Бессарабии Скарлата Стурдзы, женатого на княжне Султане Мурузи, чей племянник Александр позднее выстроит поблизости известный дом в «мавританском» стиле. Так, по воле случая, представители двух владетельных молдавских родов облюбовали один и тот же уголок Литейной части, весьма удаленный не только от их отчизны, но и от тогдашнего центра столицы.

Неизвестный художник. Преображенский собор. Вторая половина XIX в. Слева – дом Г. Е. Дириной

И сын и дочь Стурдзы стали людьми известными: первый, Александр, своими сочинениями по религиозным и политическим вопросам, а вторая – Роксана, бывшая фрейлина императрицы Елизаветы Алексеевны, – интересными записками о дворе Александра I. В 1826 году их овдовевшая мать продала участок жене действительного статского советника Г. Е. Дириной, и та владела им несколько десятилетий. Часть дома Дирины сдавали внаем. В 1850-х годах здесь нанимал квартиру Алексей Алексеевич Оленин (1798–1854) со своим семейством.

Младший сын директора Публичной библиотеки и президента Академии художеств – Junior, как называли его близкие, – с детства был погружен в пропитанную искусством атмосферу родительского дома на Фонтанке. Получив прекрасное воспитание, он поступил в Пажеский корпус, а после его успешного окончания в 1817 году определился на службу в гвардейский Генеральный штаб в качестве военного топографа.

В молодости Алексей лелеял в душе свободолюбивые порывы, дружил с отчаянными вольнодумцами (многие из них впоследствии отправились в сибирские рудники), но сам дальше участия в Союзе благоденствия не пошел, благополучно отделавшись легким испугом: его «прегрешения» перед властью высочайше повелено было оставить без внимания.

Правда, в ближайшие после подавления восстания декабристов годы полиция не оставляла А. А. Оленина своим вниманием; в 1827-м он даже угодил в список из девяноста трех подозрительных лиц под № 59, где против его фамилии значилось: «копия Никиты Муравьева». В этом, как мы увидим позже, полицейские чины сильно заблуждались…

Перейдя в том же году на гражданскую службу в Министерство иностранных дел, Алексей Алексеевич на первых порах продолжал либеральничать, а следовательно, фигурировать в документах Третьего отделения, причем имя его упоминается рядом с именами П. А. Вяземского и А. С. Пушкина.

В донесении, датированном 6 июня 1828 года, сообщалось: «Князь Вяземский, пребывая в Петербурге, был атаманом буйного и ослепленного юношества, которое толпилось за ним повсюду. Вино, публичные девки и сарказмы против правительства и всего священного составляют удовольствие сей достойной компании. Бедный Пушкин, который вел себя доселе как красная девица, увлечен совершенно Вяземским, толкается за ним и пьет из одной чаши… Главное лицо в этой шайке Алексей Оленин, служащий в Коллегии иностранных дел».

Однако со временем Алексей все дальше отходил от увлечений молодости; в 1833 году он женился на сестре будущего военного министра князя В. А. Долгорукова, ненадолго выйдя в отставку, а затем вновь поступил на службу, но уже в Министерство финансов. В конце 1840-х годов мы уже застаем Алексея Алексеевича помощником сенатского обер-прокурора, ведавшего уголовными делами. А через несколько лет он сам становится «героем» одного из таких дел.

7 сентября 1852 года крепостной человек действительного статского советника А. А. Оленина – Лев Васильев – явился в полицию и объявил, что нанес своему господину удар обухом топора по лбу с намерением убить его. Полицейские, прибывшие на квартиру потерпевшего, нашли его тяжело раненным, но живым. Началось следствие, в ходе которого выяснилось, что бывший член Союза благоденствия, ставившего первейшей целью отмену крепостного права, по виду человек образованный и воспитанный, на деле оказался извергом и мучителем, являя собой копию не мягкого и гуманного Никиты Муравьева, а своей лютой бабки Агафоклеи Полторацкой.