Анатолий Иванов - История петербургских особняков. Дома и люди

Одинаково жестокая и с крепостными, и с собственными детьми, «Полторачиха», чтобы побороть бессонницу, приказывала сечь крестьян под окнами своей спальни. Отчаянные вопли избиваемых действовали на нее умиротворяюще, и она сладко засыпала. Очевидно, садистские наклонности внук унаследовал именно от нее.

Казалось бы, после такого чрезвычайного события с трудом выжившему Оленину следовало бы опомниться и переменить свое отношение к находившимся в полной его власти дворовым. Но этого не произошло. Поправившись, он с еще большим ожесточением принялся за старое; истязания и пытки не прекращались. Наконец наступила трагическая развязка: в 1854 году, накануне Рождества, А. А. Оленина убили топором двое его крепостных, Тимофеев и Меркулов, явившиеся, как и в первом случае, в полицию с повинной. Причина оказалась та же – бесчеловечное мучительство барина.

До какой же степени озверения в обращении с совершенно безответными людьми нужно было дойти, чтобы толкнуть их на такой шаг! Проклятая кровь «Полторачихи» легко пересилила поверхностную образованность и показное свободомыслие юных лет. Позолота сошла, обнажив то, что под ней скрывалось. «Немытая Россия» рабов и господ еще долго будет отзываться в искалеченных душах ее сыновей…

Жизнь Литейной части, начиная с 1740-х годов, когда здесь построили деревянные казармы гвардии Преображенского полка, оказалась неразрывно с ним связанной: полковой двор, госпиталь, преображенские бани долгое время служили горожанам ориентирами при указании местонахождения их жилищ, в особенности пока те еще не имели номеров, появившихся лишь с 1780 года.

Дом, о котором пойдет речь, найти было несложно: он находился рядом с Преображенским (позднее Артиллерийским) полковым двором – ныне участок дома № 26 по Литейному проспекту. Место, обжитое с давних пор: еще на плане 1737 года здесь обозначены какие-то постройки. Однако первое печатное упоминание о нем мы встречаем лишь несколько десятилетий спустя.

Дом № 28/1 по Литейному проспекту. Современное фото

В январе 1772 года «Санкт-Петербургские ведомости» поместили такое объявление: «На Литейной улице подле Преображенского полкового двора желающим купить действительного статского советника Михаила Алексеевича Нилова деревянной дом со всеми службами и с особливым для питейной продажи строением и лавкою, о цене спросить о том же доме». Из объявления следует, что при доме находился также кабак, и это, надо полагать, представляло большое удобство для окрестных служивых.

Человеком, пожелавшим купить участок, оказался князь Сергей Алексеевич Трубецкой, выстроивший на углу Литейной улицы и нынешнего Артиллерийского переулка трехэтажный каменный дом с двухэтажным флигелем, протянувшимся примерно до середины переулка. Рядом с лицевым корпусом, обращенным на Литейную, стоял деревянный дом, где, возможно, и помещалась «питейная продажа», если только князь не прикрыл сомнительное для княжеского достоинства заведение. Внутри двора находились деревянные службы. В то время участок простирался до Басковой (ныне Короленко) улицы, куда выходили одноэтажный каменный и два деревянных флигелька.

Так он выглядел в 1798 году, когда им владела дочь князя, графиня Екатерина Сергеевна Самойлова (1763–1830), выкупившая его после смерти отца в 1786 году у своей младшей сестры Анны Сергеевны. В этом доме Екатерина Сергеевна поселилась, выйдя замуж за графа Александра Николаевича Самойлова (1744–1814), племянника Потемкина. В 1792 году Самойлов занял высокую должность генерал-прокурора, но ничем особенным на этом посту не отличился, не считая яростного преследования трагедии Княжнина «Вадим Новгородский», предпринятого, впрочем, по указанию императрицы.

А. Н. Самойлов

Вообще он не заслужил симпатии современников, отмечавших гордыню и тщеславие графа, не подкрепленные к тому же ни в малейшей степени его скромными способностями. Будучи внешне «преважным» человеком, Самойлов постоянно пребывал под чьим-нибудь влиянием, бросаясь из стороны в сторону. Князь И. М. Долгорукий называет его «титулованным скаредом и дураком», утверждая, что граф был «спесив, груб, бестолков, дурен».

Е. С. Самойлова

Что касается его супруги, известной в свое время красавицы, бывшей чуть не двадцатью годами моложе мужа, то и она пользовалась незавидной репутацией. Однажды на балу, данном графиней в честь прибытия шведского короля, великий князь Константин Павлович в присутствии всего двора выразился о хозяйке дома таким «невозможным» образом, что был посажен Екатериной II под арест. Как и другие племянницы Потемкина, Екатерина Сергеевна тоже одно время являлась предметом его особой благосклонности и в течение второй русско-турецкой войны 1787–1791 годов состояла вместе с мужем при ставке светлейшего.

О холодных отношениях между супругами знал весь город. Злоязычный Ф. В. Ростопчин, сообщая о столичных новостях, писал своему другу С. Р. Воронцову: «Жена графа Самойлова только что разрешилась от бремени сыном, который, как утверждают, появился на свет раньше срока. Генерал-прокурора это не слишком радует, так как он не живет с женой, но она, тем не менее, обнаруживает удивительную плодовитость». Большая щеголиха, имевшая в модных лавках массу долгов, графиня, помимо всего прочего, глубоко оскорбляла в муже присущую ему бережливость.

Купив в 1793 году дом Фитингофа на Гороховой улице (где впоследствии помещалась приснопамятная ЧК), Самойловы перебрались в него. Спустя несколько лет они продали участок на Литейной сестре графа Екатерине Николаевне Давыдовой, по первому браку Раевской, матери генерала Н. Н. Раевского-старшего и декабриста В. Л. Давыдова.

Дом предназначался в приданое ее дочери Софье Львовне, бывшей замужем за генерал-лейтенантом А. М. Бороздиным; с ними позднее познакомился Пушкин во время пребывания в Крыму. Бороздины недолго владели участком, продав его некоему Евреинову, а от него дом перешел в 1809 году к капитану Ф. Ф. Гернгроссу, разделившему его надвое. В дальнейшем мы будем говорить лишь о части участка, выходившей на Литейный.