Григорий Шепелев - Наездник Ветра

– И за сколько ты его продаёшь?

– За три золотых.

– Разве это дёшево? Почему такая цена?

– Потому, что я столько должен.

– Как тебя звать?

– Малёк.

– Ты не у Всеслава служишь?

– Да, у Всеслава.

Развязав пояс, Калокир вынул из него три номисмы и дал их воину. Тот хотел вручить ему повод, но Иоанн не взял.

– Оставь ты себе своего коня! Я вижу, он тебе дорог.

– Да, это правда, – сказал Малёк, ничуть не смутившись, – я всего месяц назад купил его в Пафлагонии, но он стал мне, как родной брат. Всеслав мне дозволил взять его с собой за море.

– Так Всеслав тебя уважает?

– Да, ещё как! Я могу стрелой выбить птице на лету глаз. Что хочешь ты за коня?

– Я хочу узнать, где сейчас Всеслав.

– Там, – указал стрелок на каменный двухэтажный дом, который стоял поблизости, – пьёт с хазарином.

– Ну, спасибо тебе, Малёк!

– И тебе спасибо за выручку, Иоанн.

Будущий патрикий был не особенно удивлён.

– Ты меня узнал?

– А с чего бы мне тебя не узнать? Я ведь много раз бывал в Корсуни.

Корсунью называли руссы таврический Херсонес, Царьградом – Константинополь. Простившись с маленьким лучником, Калокир направился к дому, где пировал Всеслав. На крыльце, в теньке, сидели два отрока. Они оба вскочили, преградив путь Иоанну, когда он к ним завернул.

– Стой, грек! К Всеславу сейчас нельзя.

– Я не из дворца, – сказал Иоанн, который хорошо знал обычаи руссов, – мне просто хочется выпить, а денег нет.

Они его пропустили, и он взошёл по каменной лестнице на второй этаж, с которого доносилось девичье пение под звон гуслей. Но песня вскоре оборвалась. Подойдя к раскрытым настежь дверям, Иоанн увидел большую горницу. Вдоль неё тянулся широкий стол, дальний конец коего был заставлен разной посудой для небольшого пиршества. Во главе стола сидел сам Всеслав – косматый, худой, высокий, в белой рубахе и с пятидневной небритостью. Руссы, вообще, редко отпускали длинные бороды, но любили носить усы. Справа от купца сидели голубоглазая девушка и совсем молодой гусляр, а слева стоял хазарский купец с окладистой бородой до пояса, чрезвычайно пышно одетый. Он держал кубок, наполненный до краёв, и начинал речь, прервавшую песню девушки – речь длиною и глубиною с Ветхий Завет. Внезапное появление Калокира остановило эту беду, страх перед которой издалека читался в суровых глазах Всеслава.

– О, господин! – воскликнул хазарин, первым узрев нежданного гостя, – Всеслав, Всеслав! Гляди, кто к тебе пожаловал!

– Вижу! – вскричал Всеслав, пытаясь подняться во весь свой саженный рост. Но его качнуло, и лавка вновь скрипнула под ним. Зачем-то он вдруг решил прикинуться очень пьяным. Калокир, впрочем, не удивился этому, потому что неплохо знал новгородцев. Когда он весело подошёл и протянул руку, то сразу в этом раскаялся и потом ещё двое суток мысленно проклинал силу новгородского дружелюбия, ощущая её на своей ладони. От перелома костей его сберегли гусляр и хазарин, которые вразумили Всеслава громкими криками. Получив назад свою руку и ещё раз взглянув на хазарина, пострадавший припомнил, что этого человека с окладистой бородой зовут Авраам, что он – иудей, как и все хазары. Стало быть, где-то они встречались. Но где? Вот этого Иоанн припомнить не смог, сколько ни старался.

Когда все сели, он познакомился с гусляром и, конечно, с девушкой. Гусляра звали Спирк, а его подругу – Настася. Она была высокая, очень бледная, с парой длинных косичек и удивительными глазами как бы и не от мира сего. На ней был очень красивый малиновый сарафанчик, надетый поверх рубашки.

– Будешь пить с нами! – громко сказал Всеслав, зачем-то ударив кулаком по столу. Тот подпрыгнул. К счастью, каким-то образом всё на нём устояло. Сила удара, похоже, была рассчитана очень точно.

– Конечно, буду, – сказал, смеясь, Иоанн, – давненько не пил я пенного мёда и жгучей браги.

– Я не люблю брагу, – сказал хазарин, – по мне, уж лучше вино из чёрного льежского винограда.

– Таких, как ты, надо угощать кипящей смолой! – сурово взглянул на него Всеслав, – ты плут, Авраам! Не смей больше являться ко мне сюда! Ещё раз придёшь – убью! Клянусь, что убью!

Хазарский купец только усмехнулся и покачал головой.

– Как же он тебя обманул? – спросил Калокир Всеслава, не отрывая взгляда от девушки.

– Расскажу, когда выпьем, – пообещал Всеслав и подал новому гостю кубок из серебра, который гусляр наполнил перед тем брагой.

– Всё это будет ложь, – сказал Авраам, небрежно пожав плечами. При этом он как бы невзначай слегка отодвинулся от Всеслава. Спирк налил браги во все остальные кубки. Сидевшие за столом подняли их разом, и, звонко сдвинув, опорожнили. Брага была густая, ядрёная. Калокиру пришлось заесть её абрикосом. Русский купец, между тем, поведал:

– Продал мне этот плут пару возов ткани необычайной лёгкости, и повёз я её на Русь через море. Первой же ночью накрыл нас дождичек. На заре стали мы тюки разворачивать, чтобы ткань просушить, и что достаём? Не ткань, а ошмётки! Как тебе это нравится?

– Я ведь предупредил, что эта материя – для дворцовых одежд, так как у неё основа бумажная, – возразил хазарин, – если ты думаешь, что в дворцовых одеждах можно грибы собирать – не я, стало быть, мошенник, а ты дурак! И потом, Всеслав – а что ты рассчитывал получить за такие деньги? Гамбургскую парчу с золотым шитьём? Флорентийский бархат?

– Жаль, что я так и не довёз её до Руси, – вздохнул новгородский купец, – нашили бы девки платьев себе, вышли бы под дождь…

– А у меня есть ещё! Возов двадцать.

Всеслав хотел дать резкий ответ, но тут в разговор вступила Настася. Она заверила всех, что кабы на ней во время дождя что-нибудь растаяло, то её желанием было бы провалиться сразу сквозь землю.

– Если бы это желание вдруг исполнилось, ты смогла бы обрушить свой гнев на тех, кто делает эту ткань, – сказал Калокир, – то есть, на китайцев.

– Что? На китайцев? – переспросила Настася, – но как бы я к ним попала?

– Прямой дорогой, сквозь землю. В Александрии я разговаривал с выдающимся звездочётом, последователем Гипатии. Он уверен в том, что Земля имеет форму арбуза. Если он прав, то Китай на ней приблизительно противоположен Руси.

Всем стало смешно.

– Он, видать, шутник, этот звездочёт, – заметил Всеслав, – ведь если Земля – это шар, то, значит, китайцы ходят кверху ногами?

– Да, так и есть. Поэтому у китайцев вечно прищуренные глаза. Они щурятся от страха свалиться в бездну небесную.

Все задумались. А потом Авраам спросил:

– Не пора ли выпить?

– Давно пора, – произнёс Всеслав, давая знак Спирку. Тот налил. Выпили.

– Как торговля идёт, Всеслав? – спросил Иоанн, взяв с блюда кусок вяленого мяса.

– Не жалуюсь, – был ответ, – продал почти всё.