Виктор Яиков - В поисках Тартарии: Перстень Искандера

Дело о пернатых грабителях драгоценностей упоминалось вскользь.

Еще я раздобыл пару косвенных подсказок относительно дальнейших поисков в архивах Армавира или Краснодара, поскольку некоторые книги по непонятной логике советских наркомов были отправлены в другие ведомства. Впрочем, с Армавиром еще понятное дело – в начале советской власти исторические и художественные архивы сосредотачивались там. Отчасти это обусловлено развитием номенклатурной деятельности в городе. Более из-за оставленных в спешке документов и ценностей белого движения. Эта гвардия, сломя голову, мчалась через Армавир на поездах в направлении заморского убежища.

– Удалось Вам чем-то помочь? – поинтересовалась Вера Александровна, провожая на выходе из архива.

– Есть пара зацепок. Одна из них несколько радикальна.

– Хотелось бы о ней послушать. – Улыбнулась Вера.

– Раз город, заложенный в восемнадцатом веке – лишь проекция более древнего мегаполиса, то сделано то не случайно. Значит где-то есть сокрытые от нас сведения о истинной истории «Татарского городища»! Полагаю, утерянная цивилизация была способна воздвигать сакральные объекты по звездам, использовать артефакты и даже повлиять на собственное перерождение через тысячу лет… Я знаю лишь одно прото-государство на территории нынешней России, способное на такое.

Архивариус читала на моем лице озарение с небес. Или так казалось…

– Полагаю, как на самом деле в лесах под Ставрополем сокрыт один из потерянных городов Тартарии!

«Тартарское городище». – прочитал по не озвученному движению губ Веры Степановны.

– Я сейчас вспомнила одну свою претензию к вашей работе по Тартарии… – интонация ее голоса напоминала утешающую речь матери после проваленной контрольной. В таких случаях она советовала посмотреть на свои ошибки, приведшие к ситуации, далее быть осмотрительнее.

– Вот как? Поделитесь?

– Есть по ходу повествования один однобоко рассмотренный факт… – продолжила архивариус. – Там, где вы говорите, что в палате Британского торгового представительства 16 века висела карта Московии и прилегающих территорий, с которыми они вели торговые дела.

– Какое это имеет отношение к нашим сегодняшним поискам? – усомнился я в полезности ее упреков.

– Прямое, Владислав Борисович. Прямое! – покивала она успокаивающе. – Так вот… На карте четкой линией разделена граница с Тартарией, и, как Вы верно подметили, совершенно ясно указано наименование государства с соответствующим флагом и гербом: "Тартария". Вы повелись на всеобщее заблуждение.

– Как?! – мне плюнули в лицо! Этот аргумент – один из самых убедительных в статье.

– Вы смотрите на проблему однобоко. Вот, посудите с такой позиции: если Англичане торговали с Тартарией, то кроме карты должны быть еще какие-то документы.

– Так существуют описания путешественников!

– Это косвенные показания. Недостоверные.

– Ну, знаете!

– Я хочу сказать, в случае торговли с Тартарией, должны сохраниться оборотные документы! Книги учета, накладные, ведомости. То, где показан экономический баланс. Про торговлю с другими государствами подобные документы и расписки есть. Даже в Великом Новгороде каждую мелочную операцию оформляли на бересте! А это на триста лет древнее Вашей торговой карты.

– Придет время, докопаемся и до книг. Вопрос торговли с Тартарией обстоял несколько иначе, как с другими государствами, ввиду особенности ее статуса. – Никто не обыгрывал меня на поле исторических споров. Ровно, как я бы не способен опровергнуть догадки об истории архитектуры Веры Александровны.

– Я не ставлю под сомнение выводы Ваших поисков. Вы молодец, и мне нравится Ваше рвение к истине! Вы смотрите на проблему предвзято. За деревьями не видите леса!

– Что вы сказали? – ухватился я за последнюю фразу. Вот то, что я искал!

– Я вас обидела? – она смутилась, сложила руки крест–накрест на груди.

– Напротив! Очень помогли! За деревьями не вижу леса!

Вспомнился приезд в Ставрополь, блуждания и встречу со странным попом. В ночном лесу он говорил что-то важное, но я не обращал внимания. Он сказал про бушующий над татарским кладбищем злобный дух разбойника! Кажется, он произнес его имя!

– Ваши претензии по Тартарии ясны, попробую на досуге поработать над дополнением к ней. Оставим это до поры. Вернемся к насущным поискам. Скажите, а где в середине девятнадцатого века хоронили?

– Имелось несколько кладбищ. Сейчас они территориально в самом центре города. В девятнадцатом веке, соответственно, было за чертой, – Вера Александровна сопоставила мой ход мысли. – Разбойников и прочую нехристь хоронили далеко за городом. Например, в селе Татарка располагалось кладбище, куда в большинстве случаев свозили таких людей…

– Я так и знал! Вы очень помогли!

– Про захоронение отсутствуют документальные следы! Нет хронометрических записей захороненных и их численности! – растерялась архивариус.

– И того не надо. Теперь знаю, где искать эти "хроники захоронений"!

Вышел на улицу и огляделся. В сумерках горожане только начинали принялись уходить с работы по домам. Огни Ставрополя мне мистически улыбались. Сегодня я нашел нужную зацепку, и, значит, мои поиски не напрасны! Пользуясь случаем, решил провести разведку местности для завтрашних безобразий. Предстояло проникнуть к мавзолею без согласования с работниками музея.

Обойдя здание музея, я выяснил, что задача совсем не простая. Внутренний двор окружен плотным кольцом зданий со всех четырех сторон. Трехэтажные строения противостояли с севера и юга, здания в пять этажей по бокам. Со стороны улицы Булкина оставался проезд во двор, обнесенный решетчатым забором с КПП. Проезд явно охраняется, а значит, следует продумать иной путь.

Первые препятствия на пути расследования непременно радовали. Стремление справляться с трудностями, не бояться опасности, воспитывались во мне с первых лет обучения на журфаке. При переезде в Москву я был сломлен. Обстоятельства, вынудившие покинуть родной город, пугали. К тому же, трагедия, затронувшая мою семью, глубоко ранила душу. В первые годы бегства я корил себя, за недостаточную храбрость. В отличии от меня, отец не побоялся сделать вызов смертоносной машине. Как результат, она с легкостью растоптала его вместе с проводимым журналистским расследованием.

Курсе на третьем, помню, собирался поехать к тетке в Ставрополь, навестить ее и старых друзей. Конечно, это была не первая причина. Главный мотив я скрывал от всех – продолжить расследование отца о коррупции во власти на Северном Кавказе. Серия громких убийств в Кабардино–Балкарии потушила мой благородный порыв на корню.