Виктор Яиков - В поисках Тартарии: Перстень Искандера

Тогда я сдался.

Но теперь есть собственное расследование. И я доведу его до конца!

Возбужденный мыслями о тайнах, поведанных архивариусом, не мог заснуть. До рассвета просидел я у топящейся печки, подкидывая дрова и глядел на завораживающие языки пламени.

Пролетело два дня моих поисков «исторической» иголки в стоге сена. И хоть некоторые продвижения в расследовании есть, такового темпа недостаточно для достижения истин истории. Отпуск по собственному желанию не бесконечен. За оставшиеся десять дней необходимо явить свету не просто утерянную реликвию, сокрытую на сотни лет. Доказать реальность ее причастности к приграничным конфликтам конца девятнадцатого века.

План «разгрести вековой слой пыли с разбегу» провалился. Следов разбойника Аль-Аль в архивах не нашлось; никто в городе не помнит визита Верещагина и уж тем более не знает, что таковой визит осуществлялся (скажем так) в свите Императорского дядюшки, держащего путь с особой миссией в Тифлис.

Единственными моими зацепками на утро являлись бредовые слова умалишенного старика в поповской рясе. Присказка, случайно произнесенная о разбойнике, похороненном на Татарском кладбище, пробудила надежду на благополучное окончание поисков. Впрочем, происходившее в ночном лесу казалось туманным воспоминанием. Сонные бредни имели больший смысл.

После поисков в городском архиве я спал крепко. Не смог разбудить даже разлаявшийся в соседнем заброшенном участке прайд собак. Заставил проснуться холод. По утрам в этом дачном домике особенно прохладно. Печка давно погасла, а вместе с ней остыли трубы батарей, работающие с почти нулевым КПД. В купе ко всему, утепление оставляло желать лучшего. Как хорошо, что страницы дневника были мной найдены не зимой. Иначе неделю подобных морозных поисков я бы не пережил.

По начинающей складываться традиции, вскипятил воды и заварил свежего чайку. Мимо моих окон вдоль забора проплыли завсегдатаи улицы – алкоголики ордена «Имени лавочки в конце тупика». Наверное, именно на них и разлаялись собаки. Если придется задержаться в городе, предстоит решить проблему с этими шумными тварями. Не членами ордена, а бродячими собаками. Некоторые из них довольно крупны и пугают. А вот зачем так рано ходят по утрам блюстители лавочки в тупике, для меня было загадкой. Опохмелиться они смогут не раньше десяти, когда кассы начнут отпускать зелье. Что ж, путь ходят, я нацелен на разгадывание задачек посерьезнее.

Растопив вновь печь, я принялся конспектировать все, что нарыл в минувший день поисков. Добыто много интересных фактов. Они не относились к делу моей поездки. Решил отложить этот материал для будущих статей. Поскольку, в случае неудачи данного предприятия, смогу отбить поездку серией репортажей из провинции. Такие повествования в последнее время нравиться столичным хипстерам.

Дождавшись открытия магазин, я, опередив соседей, затарился едой на день. После чего, сел за руль своего «пепелаца», пытаясь вспомнить, где оставил волшебника из Вековечного леса. Вчера я приехал из села «Татарка», поднимаясь по очень крутому склону. Там отсутствовало толковое уличное освещение, отчего я практически не помнил детали поездки. Всю поездку в ночи держался стрелочки на электронном экране.

Деревня на несколько километров протянулась вдоль трассы на Кисловодск, расширяясь вглубь от дороги насколько, позволяли уступы лесных расщелин. Там, в лесу, что отделяет село от городской границы, сокрыт древний город, прототипом которого, по словам Веры Александровны, является Ставрополь. После проведенных в 60–х годах двадцатого века раскопок, места за Татаркой определили, как археологическое наследие, что поставило запрет на любые строительные или хозяйственные работы. Это огромный плюс, поскольку на момент обнаружения городища не хватало средств и археологического интереса разгребать обретенный исторический «Клондайк». Надеюсь, доживу до того момента, когда буду писать статью о сенсационных находках из здешних мест.

Поселение состоит из двух обособленных районов: Верхней и Нижней. Названия, соответственно, обусловлены географически. Путь мой лежал в самую дальнюю, Верхнюю Татарку. Справочник вещал, как туда не заезжает общественный транспорт.

Я проехал мимо заросшего запущенного кладбища, поднялся по очередному холму. Наверное, это – то самое место, куда следует вернуться со стариком в рясе… если, удастся такового найти. Ранее не заметил кладбища, что не мудрено. Из-за темноты не обратил внимания на оползшие края дороги, придающие значительную опасность путнику к съезду с трассы.

Ночью, когда не видишь общего масштаба разрухи пути, ехать в направлении Верхнего не так страшно, как днем.

Взобравшись на пригорок за кладбищем, я оказался на развилке с дорогой, заваленной оползнем. Теперь припоминаю, будучи юнцом я читал в газетах про обрушение дороги. В девяностых все рушилось, не только путь из далекой деревни.

Со временем, дорогу расчистили. Земляные ухабы да местами торчащие блоки плит, говорили: я на верном пути.

Позвонил Дима. Надеялся, он в отличие от меня, в московском архиве нашел больше полезной информации. А еще радовала мысль о правильно принятом решении вести расследование совместно, параллельно копаясь в разных источниках. Хороший тендем сколачивается, созваниваясь в оговоренное время для сравнения наработок по расследованию.

– Мне так и не удалось найти список действенных агентов на Кавказе того времени, – голос друга был буднично вял и не выражал радостных эмоций. – К тому же в архиве сказали, подобной информации в принципе нет. В середине девятнадцатого века номенклатура зачинала формироваться. Реестры не додумались вести. Можно сказать, на честном слове строилась работа. В целом, судя по рапортам оперативной обстановки начальника конторы…

– Какой конторы? – зацепился за навязчивое слово, не понимая из-за каких подсознательных мыслей в голове.

– Контора и была «конторой». Не существовало КГБ или ФСБ. Были «конторы», а до них – жандармы. Признаться, шпионаж в царской России велся примитивнее Джеймса Бонда. В сводках конторы числится, как некие работы на границе, или в гарнизоне велись по поиску иностранных информаторов, да агитаторов. В частности, Москва была озабочена чрезмерным влиянием масонских лож на Кавказе.

– Вот те на… – удивился появившейся группировки действующих лиц. – Их ещё не хватало в моей каше…

– Больше! – усмехнулся Дмитрий на другом конце спутниковой связи. – Были агенты по внедрению к ним. В основном все кончалось переходом таких агентов на сторону масонского ложа. Как правило, шпионы вели работу в два конца. Не суть…