Кирилл Андреев - Миры отверженных. Таураан.

С той стороны он услышал вандальскую речь, на которой его нецензурно просили закрыть свой рот и сидеть тихо. Леонтий, ничего не понимая, отошёл от двери, снова подошёл к Хильдебальду и, взяв его за куртку, начал трясти. – Да что здесь, чёрт побери, происходит? – заговорил он на вандальском языке.

Промиус бросился на Леонтия с кулаками, но Хильдебальд криком остановил его. – Сиди спокойно, я сам разберусь, – и обратился к римлянину. – Может, ты перестанешь меня трясти и развяжешь, или ты меня, связанного, сейчас затрясёшь до смерти?

Леонтий злобно рассмеялся, – Да я тебя просто удушу сейчас, и никто меня здесь не остановит. Ты будешь говорить или нет, а то я просто перестаю понимать, что здесь вообще происходит?

Леонтий тяжело дышал, плотно стискивая ворот рубашки на горле вандала. Хильдебальд захрипел от недостатка воздуха. – Если ты не понимаешь, что я такой же пленник, как и ты, то мне не о чём с тобой разговаривать. Развяжи меня и моих людей, и мы сможем спокойно поговорить.

Леонтий, остывая. – Лисипп, развяжи пока руки этому молчуну, а потом мы подумаем, что нам с ним делать. Хорошо, говори, вандал.

Хильдебальда развязали, и он рассказал всё, что произошло за эти последние дни. Леонтий, не перебивая, молча слушал рассказ вандала об их путешествии сюда и о предательстве Трира.

Вандалу показалось, что Леонтий с некоторым сочувствием воспринял его рассказ, и он решил это проверить. – Ну вот, видишь, сейчас мы с тобой невольные союзники.

– Чёрта с два, какие мы ещё с тобой союзники? Как только придут сюда римские легионы, я предам тебя суровому, но справедливому римскому суду. – Леонтий был решителен и непреклонен.

– Вынужден тебя огорчить, римский гордец. Гейзерих прибыл сюда с таким войском, равного которому сейчас римская империя выставить просто не в состоянии. После того, как убили Аэция и разогнали верных ему полководцев, Рим сейчас беззащитен. Ты можешь сколько угодно на словах возражать этому, но в глубине души понимаешь, что я прав.

Леонтий с ненавистью смотрел на вандала. Внутри него боролись самые разнообразные чувства, – от желания задушить его до полного понимания правоты, высказанной им, и вследствие этого им овладевало бессилие, что приводило его в ещё большую злость.

Хильдебальд продолжал. – У меня там, на корабле, есть преданные мне люди, и если ты поможешь мне сейчас наказать изменника Трира, то я клянусь, мы уйдём отсюда и никого не тронем, и ничего не возьмём из твоего дома.

– Ну, во-первых, мне нет никакого дела до ваших разборок. А во-вторых, это я, Леонтий, предлагаю тебе, что если ты сейчас мне поможешь со своими людьми арестовать всех этих негодяев, то я обещаю тебе, что отпущу всех твоих людей, которые нам помогут. А всех остальных мерзавцев я казню здесь собственными руками. А тебе лично даю обещание, что отвезу тебя в Рим на справедливый суд.

Промиус, при последних словах Леонтия, вскочил и закричал. – Но отец, ты же не согласишься на такие условия?

Хильдебальд, рукой усаживая мальчика на пол, повернулся к Леонтию. – Хорошо, римлянин, я принимаю твои условия. Даю своё слово и развяжи уже тогда и моих людей.

Тут вступила в разговор Лидия. – Леонтий, может, ты уже объяснишь всем присутствующим, о чём ты говоришь с этими дикарями и отчего ты жмёшь его руку?

Хильдебальд недовольно хмыкнул и спросил Леонтия. – Я так понимаю – это твоя жена? А почему ты позволяешь ей встревать в свои дела? Наши женщины не настолько говорливы в присутствии мужчин. Хильдебальд был явно недоволен с определением его как дикаря.

Леонтий огрызнулся. – Не заставляй меня нарушить моё обещание. Я сам разберусь, с кем и как мне разговаривать. Он повернулся, и показал руками, чтобы все прошли в самый дальний угол конюшни и там продолжил. – Обращаюсь сейчас ко всем. Ситуация на данный момент такова. Вандалы не сегодня-завтра войдут в Рим. Воевать против Гейзериха там некому и нечем. Думаю, что дни Максима сочтены и спасти Рим сейчас никто не в состоянии. Женщины заохали и застонали.

Отец Дарион подал голос. – А я думаю, что папа Лев остановит вандалов так, как он остановил в своё время Аттилу.

Леонтий замотал головой. – Думаю, сейчас совсем другая история, святой отец, но молиться об этом вам никто не мешает. Так вот, мы сейчас попробуем выбраться отсюда с помощью командира этого отряда вандалов, которые захватили наш дом. Правда, он сейчас такой же пленный, как и мы, потому что его предал помощник, захватив власть. Но с четырьмя здоровыми воинами мы уже можем что-то попробовать. А там, уже на свободе, командиру вандалов будет гораздо легче переподчинить их всех обратно. Значит, план будет примерно такой, поскольку выход здесь только один, он же и вход, и поэтому предлагаю следующее.

Тэсия, стоящая рядом с отцом, дёрнула отца за рукав.

Леонтий отмахнулся. – Подожди, дочка. Мы с ним, – римлянин, продолжая, кивнул на Хильдебальда, – сейчас затеем потасовку и начнём драться, а вы все поднимайте как можно больший шум, и как только охранники войдут сюда, мы попробуем отнять у них оружие.

Тэсия снова стала теребить отца за рукав. Хильдебальд, стоявший чуть в стороне, опять издевательски нарочито громко отреагировал. – Ну, я же говорил, что римские женщины меры не знают и влезают когда хотят и туда, куда их не просят.

Леонтий, вскипающий от бешенства, перекидывал взгляд с Хильдебальда на дочку. – Ну что тебе ещё? Отец еле-еле сдерживал себя, чтобы не сорваться на дочке.

– Пап, а почему ты говоришь про один выход? Здесь есть ещё один.

Леонтий хотел было направиться к Хильдебальду и заткнуть рот этому ехидному вандалу, но вдруг застыл как вкопанный. – Какой второй выход? Где он? Он начал быстро оборачиваться по сторонам, ища глазами этот невидимый его глазу второй выход. – А ну, говори быстрей, – он стремительно развернулся к дочке.

– Просто я здесь бывала часто, – и она осеклась, поняв, что сама себя только что выдала, и взглянула виновато на маму. Но никто и не думал сейчас её в чём-либо обвинять.

– Ну-ну, продолжай, – Леонтий сгорал от нетерпения.

– Вот здесь, – Тэсия подошла к краю навеса, который был над головами у присутствующих, – есть маленькая верёвочка.

Действительно в углу неприметно болталась маленькая верёвка, которую в темноте вряд ли можно было сразу разглядеть.

Тэсия потянула её на себя и сверху начала показываться лестница, которая, свесившись с края, под влиянием собственного веса сползла вниз. – Вот, – сказала девочка, – надо забраться наверх, а там, в дальнем углу, с той стороны, есть несколько черепиц на крыше, которые легко снимаются, и через которые можно вылезти на крышу. А дальше по верёвкам, которыми у нас связаны эти, – она кивнула в сторону вандалов, – можно спуститься с той стороны сарая незаметно.