Синтия Хэррод-Иглз - Князек

– Он был мой! Мой – а ты убил его! – закричала она. – Ты посмел вмешаться! Ах, вот оно как? Так ты собирался оберегать мою честь, имей я глупость выйти за тебя?

Джон знал, что не должен оправдываться – хотя мог бы.

– Моя рука опередила мысль, – сказал он. – Я не смог сдержаться.

– Будь на моем месте отец, ты не поступил бы так!

– Может быть, я сделал бы то же самое – а, может, и нет... – Джон всеми силами старался говорить ровно и спокойно. – Но в любом случае твой отец не возражал бы.

На ее губах появилась горькая усмешка:

– Да отцу твоя помощь просто не понадобилась бы! – отвечала девушка – и это было признанием того, что оба они хороши... Она пристальным долгим взглядом посмотрела на Джона – впервые он почувствовал, что она не только смотрит на него, но и видит его. Она судорожно вздохнула и подняла руку к лицу, чтобы ощупать рану.

– Тебя сильно задело? – осмелился спросить Джон.

– Только царапнуло, – она повела окровавленным плечом. – Пустяки. Едем! А в дальнейшем... – глаза ее снова стали далекими и холодными, а голос прежним – ледяным и повелительным, – ...подчиняйся приказу!

Джон улыбнулся и покачал головой:

– Не могу пообещать, что не поспешу на помощь товарищу – неважно, мужчина это или женщина. В остальном же обещаю полнейшее повиновение.

Леттис стремительно взрослела, ограниченный мирок, центром которого была она сама, становился ей тесен, словно скорлупа цыпленку, стремящемуся на свет. Теперь она невольно многое замечала и подмечала – хотя предпочла бы всего этого не видеть... Она жила в маленьком мирке, находящемся внутри большого и грозного мира – и со страхом видела, сколь хрупки стены ее обители...

...Королева – необычайно высокая, с длинными руками и ногами, вытянутым белым лицом, в богатых и изысканных одеждах – она смеялась, болтала и танцевала, забавлялась со своими маленькими собачками, уединялась с маленьким смуглым Дэви, льнущим к ее юбкам, словно ручная мартышка... Она молилась, флиртовала с Генри Дарнли – но Леттис невольно замечала страх в ее прекрасных глазах, когда слышался звук открываемых дверей...

...Лорд Дарнли – стройный, чуть женоподобный, прекрасный словно розан, грациозный, как горный олень, танцевал с королевой, ухаживал за ней, благоговейно и почтительно улыбался... Но Леттис различала в изгибе его мягких розовых губ что-то хищное и жестокое, и несмотря на аромат духов, от него исходил неприятный запах, словно от дикого зверя – Леттис от этого даже тошнило... Если он оказывался чересчур близко от нее, кожа Леттис покрывалась мурашками от отвращения, которое она не могла ни объяснить толком, ни скрыть...

Но, по крайней мере, здесь, «при дворе внутри двора» было относительно безопасно. Здесь трижды в день служили католическую мессу – как и дома, в усадьбе Морлэнд. Преклонив колена и перебирая четки, бормоча литанию и слыша знакомую и милую с детства церковную латынь, Леттис чувствовала себя защищенной. Слуги двигались здесь изящно и почтительно, голоса людей звучали тихо и благозвучно... Распорядок дня был весьма схож с порядками при английском дворе: пробуждение, молитва, завтрак, рукоделие, развлечения – все это плавно и неизменно сменяло друг друга, словно времена года, последовательность которых в природе неизменна... А вне этого уютного мирка жили мрачные, с хриплыми голосами, грубые, похотливые, словно весенние псы, люди, странно и причудливо одетые – в шляпах, украшенных петушиными перьями, с огромными кинжалами у пояса и ножами за голенищем, с пальцами, унизанными награбленными драгоценностями, с хмурыми лицами и с бородами, которых, похоже, никогда не касались ножницы... Люди эти презирали духи и шелка, а если и улыбались женщинам, то улыбка напоминала скорее хищный оскал.

В этом крошечном хрупком мирке, ярком, будто скорлупка яичка малиновки, и столь же непрочном, женщины жались друг к дружке как перепуганные лани, морща носики, и со страхом, смешанным с волнением, взирали на диких волков, описывающих вокруг них круги. Один из хищников кружился около Леттис чаще, чем другие – и ее взгляд был невольно прикован к нему. Роб Гамильтон со своей стороны с мрачной улыбкой наблюдал за прелестнейшей из придворных девиц, втихомолку гадая, долго ли еще продержится она, оставаясь честной девицей...

Кэт, прислужница Леттис, была перепугана еще сильнее хозяйки – и придумала уловку, позволявшую ей всякий раз прятать голову под крыло, когда по углам сгущались тени и становилось невыносимо жутко. Страшнее всех был, конечно, мрачный и завораживающий Гамильтон. И вот, когда Кэт и Леттис оставались вдвоем, служанка начинала забивать девушке голову... Роб Гамильтон околдован ею, Роб Гамильтон готов служить ей словно покорный раб, Роб Гамильтон не в силах глаз от нее оторвать – даже королева нынче за обедом рассердилась на него – словом, Роб Гамильтон так влюблен, что достаточно будет самого незначительного поощрения со стороны Леттис, чтобы он сложил к ее ногам все свои богатства – а он богат, о, очень богат – и почтительнейше предложил ей руку и сердце...

Леттис терпеливо выслушивала все это, в уме прикидывала и рассчитывала... Да, Гамильтон и вправду заинтересовался ею, и хотя он возбуждал в ней скорее страх, нежели любовь, в его мрачной силе было что-то волнующее. К тому же ее небольшого ума оказалось достаточно, чтобы понять: в этом страшном мире, сплошь населенном бандитами, где нет иного закона, кроме их прихотей, потенциальной жертве благоразумнее всего искать защиты у атамана...

Такого мнения она была в мае, когда придворные, собираясь славно поохотиться, переехали на время в замок Стерлинг-Касл, расположенный у самых болот. Это были земли Гамильтона – и вел он себя здесь учтивее прочих, к чему обязывало положение хозяина – реже, чем остальные, напивался, даже разговаривал тише и вежливее. Кэт считала это всецело влиянием волшебной красы Леттис – но для самой девушки учтивая улыбка Гамильтона по-прежнему оставалась волчьим оскалом. Но ведь времена меняются, грядут великие бури – и благоразумнее обрести надежное убежище...

В Стерлинг-Касле неожиданно расхворался Дарнли – и довольно серьезно. Когда он, наконец, оправился, было уже совершенно ясно: королева настолько влюблена, что выйдет замуж за этого женоподобного юнца во что бы то ни стало. Лорд Морэй яростно вздорил с ней, а когда она решительно отказалась признать его законные права после своего замужества, в бешенстве покинул замок, напоследок пригрозив, что соберет армию против королевы... По совету Дарнли королева послала за Босуэллом, который в это время находился во Франции, прося у него защиты, – Леттис поняла, что королева избрала ту же испытанную тактику: искать защиты от разбойника у другого бандита.