Синтия Хэррод-Иглз - Князек

Две лошади – белая и гнедая – поднялись по узкой горной тропинке на высокое плато. Всадники остановили коней и замерли, глядя на север, где простирались дикие земли. Стоял чудесный майский день, небо было голубое, чистое, дул свежий ветерок. В каждой укромной лощине пробивались к солнцу храбрые горные цветы – нежные дикие розочки и колокольчики, двухцветная льнянка, розовый медвяный вереск, дикая богородицына трава и пурпурный шалфей, а вокруг жужжали пчелы, борясь с порывами теплого влажного ветра... Ниже по склону буйно разрослись золотые ракитник и утесник, а еще ниже простиралась лиственная роща, вся в нежно-зеленом кружеве первой листвы.

Пятилетний Китра, крупный пес с необыкновенно мощной шеей, словно гордившийся своей зрелой силой, стоял на краю обрыва и будто тоже любовался открывающимся отсюда великолепием, насторожив острые уши – а небольшая коричневая сучка-полукровка Моуди, которую Мэри Перси подобрала на ферме, елозила носом в траве, выискивая насекомых. Долгое время всадники молчали. Потом Хаулет стал нетерпеливо переступать стройными ногами и мягкими губами потянулся к траве. Блестящие побрякушки на его сбруе весело звякнули.

– Пустим их немного попастись, – предложила Мэри Перси, легко соскальзывая на землю. Джон тоже спешился, и они уселись рядышком на теплый камень, отпустив лошадей полакомиться.

– Шотландия... – помолчав, произнес Джон. – Кто знает, где она кончается и где начинается Англия? Мы с чего-то решили, что там... – он кивнул в сторону мрачных гор – кончается одна страна и начинается другая. Как будто можно провести границу между двумя стволами, растущими от общего корня. Один шаг – и вот уже чужая страна, полная врагов...

Мэри пожала плечами.

– Это звучит глупо и банально. Но они действительно чужаки. Они враги. Их стада щиплют ту же траву, что и наши, нам светит одно солнце – но их сердца мертвы для истинной Веры и христианских добродетелей...

Джон улыбнулся:

– Но ведь даже истинно верующие могут грешить. Что скажешь о королеве Марии?

Князек тут же разгневался – глаза метнули золотые молнии.

– Она здесь ни при чем! Я не верю... не могу поверить, что она к этому причастна! Это все Босуэлл!

– Протестант Босуэлл... – снова улыбнулся Джон, радуясь, что достиг цели.

– Ты так красива, когда сердишься...

Ох, теперь она разозлилась уже по-иному – и всерьез! Она резко отвернулась: – Ты не должен говорить со мной так!

– Ты мой капитан, а я – твой верный солдат, – послушно согласился Джон. – Но ты ведь уже не можешь обходиться без меня – и лучше тебе признаться в этом честно. – И, увидев, как эти слова расстроили ее, быстро сменил тему: – А правда странно, сколь схожи истории двух королев – Елизаветы и Марии? У Елизаветы – эта загадочная кончина Эми Дадли: до сих пор поговаривают, что она приложила руку к ее убийству, чтобы пожениться со своим любовником. Теперь эта темная история с мужем королевы Марии – он убит при таинственных обстоятельствах, а она похищена своим любовником – и они вступают в брак...

– Но по протестантскому обряду! Это не брак!

– Разница лишь в том, что королева Елизавета так и не вышла за своего конюшего, а вот Мария...

– Это ничего не доказывает, – упрямо возразила Мэри. – Ни одна душа не сомневается в том, что именно Босуэлл взорвал жилище короля, но невозможно доказать, что она была посвящена в его планы...

– Но...

– Что «но»?

– Я сомневаюсь. Не думаю, что это дело рук Босуэлла. Ты же помнишь, король не погиб при взрыве, а был удавлен. Это ведь шито белыми нитками – нет, Босуэлл далеко не такой глупец. Я считаю, что это все подстроил Морэй, чтобы уронить престиж королевы. А жилище короля было взорвано для того, чтобы все об этом узнали, чтобы невозможно было оставить это в тайне. Нет, если бы Босуэлл убил короля, он сделал бы это куда более хитроумно и чисто. Кстати, это вообще глупо – он и сам бы вскорости умер...

Мэри со вниманием его выслушала:

– А почему ты тогда считаешь, что королева виновна? В чем?

– Не в убийстве. Ее бегство с Босуэллом было трусливым и вообще дурацким. Если уж ей так невтерпеж было выскочить за него, ей следовало бы сделать это открыто и честно. То, что она сделала вид, будто была похищена против воли, повредило ее репутации – выставило ее в глазах всех как трусливую и малодушную женщину. Это подобно пятну на королевской мантии! Хотя... она всего лишь женщина. Это я избалован обществом отважных и честных женщин, доблесть которых выше всяких похвал.

– Не надо, пожалуйста! Не надо... – быстро остановила его Мэри. Джон про себя улыбнулся. Когда-то она сказала бы эти же слова повелительно, резко, будто выговаривая слуге. Теперь же она произнесла это тихо, растерянно – так бывает, когда вслух говорят «нет», а сердцем – «да»... Он протянул к ней руку, но она отпрянула.

– Мэри, сколько еще мне ждать? – спросил он напрямик. – Сколько лет я должен прослужить тебе? Ты ведь сама знаешь, что уже не можешь без меня. Твои люди давно считают меня своим королем – точно так же, как тебя – своей королевой...

Ах, как неудачно он подобрал слова! Ее лицо снова стало холодным и резким, она вскочила:

– Еще одна новоявленная королева Мария! Но эта не будет столь глупа, чтобы сделать мужа королем! Поехали! Нам пора. У нас впереди долгий путь...

Да, у нас впереди еще долгий путь, подумал Джон. Молча он взялся за поводья Юпитера, сел в седло и поехал вслед за Мэри вниз по горной крутой тропке к ручью и роще. Вскоре девушка овладела собой вполне и дружелюбно, словно пытаясь загладить неловкость, спросила:

– Кажется, ты недавно получил весточку от сестры? – Джон кивнул. – Что она пишет? Есть интересные вести?

– Она пишет очень осторожно – ну, ты понимаешь... Она боится мужа, не знает толком, на чьей он стороне, хотя его частенько видят в обществе Мортона, приближенного Морэя... Если она о чем-нибудь невзначай проговорится, это может быть для нее смертельно опасно. По крайней мере, я понял это из ее осторожных намеков.

– Думаешь, муж может убить ее? – спросила удивленная Мэри. Всю свою жизнь она командовала над мужчинами и никогда никого из них не боялась.

– Нет, только не сейчас – ведь она снова в положении. Но две его прежние жены мертвы, и он – жестокий человек...

Мэри бросила на него взгляд, который был красноречивее всяких слов: видишь, что бывает с женщинами, имевшими глупость выйти замуж? Джон печально улыбнулся и, держа поводья одной рукой, другую протянул к Мэри вверх ладонью:

– На кого может подняться эта рука? – Мэри почувствовала, что губы ее непроизвольно складываются в улыбку, и, желая скрыть столь постыдную слабость, вонзила шпоры в бока Хаулета и пустила коня в галоп. Тропинка была крутая и каменистая, и вскоре их спуск превратился в безумную, захватывающую дух скачку – опасность кружила им головы, пьянила и манила... Взволнованные собаки с оглушительным лаем кинулись вслед, спеша к ручью, бегущему по каменистому ложу. Хаулет был лучшим из коней, а Мэри – лучшей наездницей, и не было сомнений, что победит она. У подножья крутого откоса они натянули поводья, задыхаясь и смеясь, с разгоревшимися щеками – и поехали дальше словно добрые друзья.