Томас Костейн - Наследники Великой Королевы

Было нестерпимо душно. Смит с которого градом лил пот, ел очень мало. Джоралемон весь ужин просидел молча и почти не прикасался к еде. Зато Джон ел за четверых, без устали осушая свой кубок.

— Он погубит себя чревоугодием, — подумал Смит, глядя на нездоровый цвет его лица и внушительный живот. При этом он испытывал легкую грусть: ведь в Англии Джона Уорда все еще почитали великим героем.

Беседа не очень клеилась. Поначалу хозяин решительно отказался вести разговор о делах на родине, утверждая, что его это не интересует. Вместо этого он принялся обсуждать положение в Средиземноморье, излагая свой план мирного урегулирования в этом районе.

Его план предполагал отделить Венецию от Испании и таким образом добиться давней цели. — обеспечить свободу мореходства на Средиземном море. Джон говорил, казалось, с увлечением, но Смит сомневался в том, так ли уж сильно интересовал его этот вопрос.

Наконец Джон жестом пресытившегося человека швырнул через перила балкона огрызок последнего пирожного и откинулся на спинку своего высокого золоченого тисненой кожи кресла. Это был трофей, захваченный им у испанцев. Кресло жалобно поскрипывало при каждом его движении. На небе появились звезды, и слуги развешивали по стенам корабельные фонари. Я до сих пор помнил их свет, пробивающийся сквозь ветви густых деревьев, на которых висят экзотические плоды! Джон протянул руку к круглому желтому плоду, свисавшему с ветки над балконом.

— Какие же они горькие, — произнес он, — такие же как и земля, на которой растут.

«Вот сейчас он заговорит о том, что его действительно волнует», — подумал гость.

Джон смущенно улыбнулся.

— Не удалось мне обмануть вас, Смит. Вы наверное догадались, как не терпится мне услышать новости из дому. Расскажите же нам, расскажите об Англии, дружище.

И Смит начал свой рассказ. Сначала он поведал о государственных делах, о противодействии, которое вызывала королевская политика. Он сообщил о том, что король помиловал графа Сомерсетского и его жену, и как теперь эта парочка вынуждена жить в уединении в одном из своих поместий. Никто не смеет навещать их, а между собой они живут как кошка с собакой. Сообщил он и о возвышении Вилльерса, и о честолюбии нового фаворита. Потом стал пересказывать столичные сплетни: о выходках Арчи, о спорах между Бэконом и Коком, о том, что тогда-то сказал король, а тогда-то королева. Он говорил больше часа, и когда его красноречие начинало иссякать, Уорд задавал ему все новые вопросы. Джоралемон Сноуд почти не раскрывал рта. Наконец Уорд задал вопрос, который больше всего интересовал его.

— Есть ли какие-то признаки, которые свидетельствуют о том, что король Иаков изменил свое отношение ко мне?

Смит покачал головой.

— Напротив, — ответил он, — старый боров настроен решительно, как никогда. Он целиком находится под влиянием Кондомара. Думаю, очень скоро он пошлет Рэли на эшафот, чтобы лишний раз угодить испанцам. Он носится с идеей женить принца Карла на испанской инфанте. Инфанта — хорошенькая рыжеволосая девчушка, и принц Карл кажется тоже не прочь назвать ее своей женой. Нет, боюсь король так и не изменит свою политику в отношении Испании.

— Ну что же, теперь это, наверное, не так уж и важно, — сказал Джон, — мне удалось отбить поползновения испанцев на морское господство. Английским торговым судам больше уже ничто не угрожает. Слава Богу, такие люди, как я, Англии теперь уже не нужны.

Он задал еще лишь один вопрос.

— Слышали вы что-нибудь о человеке по имени Роджер Близ? Он мой друг и плавал со мной некоторое время. Он женился на девушке, которую я знал, дочь сэра Бартлеми Лэдланда.

Смит ничего не слышал о Роджере Близе. О сэре Бартлеми ему было известно лишь, что тот попал в опалу, а затем умер.

— Не могу ли я попросить вас об услуге, Смит, — сказал Джон, — когда вернетесь в Англию, разыщите Роджера Близа и передайте ему и его жене привет от старого капитана Уорда. Скажите им… скажите, что теперь моря снова свободны для всех, и он, по большому счету, доволен тем, как все получилось. Я очень люблю их обоих, Смит.

Гость в свою очередь тоже попросил исполнить одну его просьбу. Он попросил разрешения взглянуть на гарем, если, разумеется это строго не запрещено правилами.

Джон хмыкнул и заявил, что он не магометанин и не держит своих жен взаперти под неусыпным оком евнуха. Тем не менее он полагает, что визит этот разочарует капитана, помещение там небольшое, а жены его в большинстве своем болтливы, как сороки. Однако Смит проявил настойчивость. Он считал, что женщины Востока обладают какой-то особой притягательной силой. Джон заявил, что не может с ним согласиться. Сам он считает, рассказы о их привлекательности сильно преувеличенными. Это касается даже хваленых черкешенок, которые на Востоке славятся своей красотой.

— И все-таки, — возразил Смит, — с вашего разрешения я хотел бы взглянуть на них. Ведь другого случая у меня может не быть.

Джон задумался на короткое время.

— Я еще не все рассказал вам о том, как здесь сейчас обстоят мои дела. Я коснусь этого позднее. Но в свете того, что вы все равно узнаете, я не вижу причин, почему бы не удовлетворить вашу просьбу и не показать вам и этот уголок моего дворца, так сказать святая святых жителя Востока.

Джор куда-то исчез, и Джон в сопровождении капитана направился вниз во внутренний дворик. Смуглолицый слуга открыл перед ними окованную медью дверь в стене. На голове у него красовался огромный тюрбан, размерами не уступающий новомодным дурацким приспособлениям, спасающим от дождя, которые появились в Лондоне несколько лет назад и именуются зонтиками. Смит последовал за хозяином на цыпочках.

Сцена, которая предстала их взору, ничуть не была похожа на то, что когда-то увидели мы с Кристиной, войдя на женскую половину. Посередине помещения был бассейн, а вокруг него на мягких подушках восседало около дюжины женщин. Они попивали шоколад из серебряных чашек. Через широкий балкон открывалась панорама города, но сейчас было видно лишь черное небо, испещренное мириадами звезд. Светильники на стенах слабо освещали помещение. Воздух был буквально насыщен благовониями.

Было необычайно душно, и большинство женщин сбросили почти всю одежду. Поэтому внезапное появление их господина и повелителя в сопровождении незнакомого мужчины, вызвал небывалую панику. Кто-то нырял под подушки, другие поспешно набрасывали на себя одежду и покрывала. Они возбужденно тараторили и хихикали. Одна из них, видимо находившаяся вдалеке от сброшенной одежды, бросилась в противоположный конец зала, явив взорам вошедших свой более чем внушительный голый зад.

— Это Фаузи? — давясь от смеха выговорил Джон. Хор женских голосов подтвердил, что это была действительно она. Джон заметил, что судя по всему, Фаузи не в меру увлекается кукусу и пирожными. Придется принять какие-то меры. Ведь он ценит своих жен не за их вес.