Игорь Вентов - Иван стрелец. Песчаная башня

Приложившийся к баклажке один из новгородцев чуть не подавился. Всё три гостя переглянулись, события ударившие по ним словно град посреди лета, сделали их не доверчивыми. Бобёр заметил, попенял на себя, да на трёп Кукиша.

–А не поесть ли нам братцы? Живот подводит! Что там у лихих людишек в котле то?

–Да уха вроде. Тут и миски с ложками заготовлены.

–Поесть то хорошо бы! -отозвался Соколов- Только вот без хлеба…

–Есть хлеп! Соль есть! Жинка фсекда опстоятельно сопирает меня в поход! -перебил его Кукиш.

Суп рыбный не успел остыть. Черпали его прямо мисками из котла, попутно цепляя большие куски ароматной рыбы. Ели с аппетитом забыв и про недавнюю стычку, и про мертвых. что лежали тут же. Не забыл Бобёр только про костлявого атамана, черпанул и ему варева, поднёс.

–Ешь вот…по собачьи…как и жил .Человеком то тебе уже не быть…покойник ты.

Иван присев у дерева. что склонилось к воде, почувствовал прохладу от реки. Стало ему получше. Вздохнул.

–Может воды тебе принести -спросила баба. и вдруг опять провела ладонью по ивановой щеке.

–Да что ты гладишь то меня, будто пса!

–Хорошенький ты! Чего чураешься, не люба тебе? Сейчас к реке сбегаю, умоюсь, увидишь какая я красавица!

Баба улыбалась, и вроде не было в улыбке её фальши, может рада она была избавлению от лихих своих товарищей.

Прикосновения её Ивана словно ледяными волнами окатывали, при том, что по телу его при этом тепло разливалось.

–Да ты не целованный ещё?!-догадалась вдруг баба, и тихо засмеялась

–Чего зубы то скалишь. свяжу вот…

–Свяжи. если желаешь…

Произнесла таким голосом, что Ивана внутри всего перевернуло. Хоть и слабость ещё чувствовал, схватил бабу под локти и опрокинул навзничь на землю, навалился на неё.

–С огнём играешь! -припомнил Иван слыханную когда-то фразу

–Чувствую какой огонь то…ты не пушкарь часом?!-говорила она со смешком в голосе -Да ты не умеешь ничего, измял только всю…ну ка!

Баба сильной оказалась. Перевернулась на Ивана, привстала:

–Ты к дереву то прислонись!– приподняла свои юбки, и уселась на стрельца- Ты не робей только, парень то ты хоть куда.

И прильнула своими солёными от пота устами к ивановым губам. И вот тогда понял Иван, что значили слова, когда товарищи его по службе говорили про кого-нибудь кто заводил шашни с бабами -Ну всё, пропал мужик. Пропал Иван!

Зеленоглазая ведьма выдохнула тяжело, и прижалась к ивановой груди: -Ох, и сладко же!

–Аксиньей меня зовут…а тебя как кличут? Хотя не надо, слышала я. Иван ты.

Иван только дух перевёл, а Аксинья уже сжала его своими крутыми бёдрами, и зашептала в ухо, обдавая горячим дыханием:

–Ну Ванечка, побалуй своего петушка ещё раз.

У костра уже стихло всё. Спать улеглись. Бобёр выставил пост, да сам прилёг. На отдых много времени не было ,надо было поспешать – везти языка к воеводе.

Иван и Аксинья лежали у дерева молча. Слышно было как плескает река волнами о берег от легкого ветра, да на другом берегу прокричала ночная птица.

–Отпустишь меня? -рука её легла на иванову щёку. да так и осталась на ней едва-едва поглаживая

–Не отпущу. Нечего было с лихими людьми бродить, теперь посидишь в остроге -нарочито грубо пробормотал Иван, думая. что вот так бы и лежал весь век свой.

–Мне острога то не видать. По указу царскому мне в яме быть закопанной по шею. Первая же собака бродячая уши да нос откусит, да и загрызёт.

–Это что же за грех на тебе? -удивился Иван.

–Мужа убила. -просто и спокойно ответила Аксинья.

Иван как-то весь собрался

–Испугался? Я не нарочно ,но поди же докажи.

–Чем же он тебе не угодил?

–Я ему не угодила. Батюшка как стало мне семнадцать, так и настоял, чтобы я за соседа пошла замуж. Он вдовый был, да и старый уже совсем. Но богатый. Три года прожили кое как, он совсем одряхлел, ничего не мог уже. А я как наливное яблочно стала. Так он всё плоть мою усмирял, бесов из меня гнал, то прижжёт чем, то иголкой колет, а то просто палкой побьёт. А тут придумал ухват в печи накалить, да мне на лицо наложить ,ну я его и толкнула. Он виском о край печи…

–И что?

–Набежала дворня, меня в острог…

–И?

–Я в остроге стражника сговорила, он меня и отпустил.

–Как меня?

Повисла тишина, словно перед грозой.

–Как тебя.

Иван стиснул зубы:

–Сейчас косу то на руку намотаю. к реке отволоку да и утоплю!

–Топи коли хочешь. Я с тех пор , как из острога утекла, так и брожу по миру с такими как эти…почитай уж десятый год.

–Поди с атаманом их блудила?!-перебил Иван

Аксинья повернулась к нему и замкнула уста своими губами. Против воли Иван обнял её.

–Не ревнуй…со всеми блудила. Они дозволения не спрашивали. -баба помолчала, словно взвешивала на весах судьбы, сказать ещё что-то или ж смолчать, остеречься -И не ради того, чтобы ты меня отпустил я это сделала! Просто показался ты мне…хорошенький такой. А то вот.

Откуда то из под одежды достала баба что-то, и что то вдруг сверкнула синим огнём при лунном свете. Был это тот бухарский стилет, что выбил из рук бродника Кукиш. Иван и не шевельнулся даже, чувствовал, что ему она вреда не нанесёт.

А далее сказал Иван такое. что и говорить то не хотел, но слова словно сами лились из уст.

–Коня вашего возьми, он без седла правда…

Баба замерла вся.

–Я сноровистая. А что твои скажут?

–Отговорюсь как-нибудь.

Иван думал было, что сейчас они встанут, но Аксинья навалилась на него. и заёрзала, сладким голосом зашептала:

–Покуражься ещё разок над слабой бабой, а?!

–Да что же ты за неуёмная такая! -почти с нежностью прошептал Иван, крепко обняв разбойницу, и поцеловал.

–Зато расстанемся весело.

Стрелец, что в карауле был, дремал. Иван подсадил Аксинью на низкорослую лошадку, она потянула уздечку из верёвки. склонилась к Ивану:

–Я молится за тебя буду, раб Божий Иван. И блуд наш отмолю…может быть.

–Куда поедешь то?

–Дорог много, где схоронится знаю. А потом может в скит пойду.

Иван придержал лошадку, и проговорил твёрдо:

–А если женюсь на тебе?

Баба выпрямилась, сдавила так поводья, что лошадка заволновалась, и опять к Ивану склонилась, показалось тому, что будто жемчужинка скатилась по её чумазой щеке:

–Такую как я никто не примет. Поеду я…соколик.

Иван стоял, смотрел как в ночи растворился силуэт лошади и всадницы. Успел подумать, что вот день выдался ему! И кровь первую пролил, и кое что ещё. Поворотился к костру идти, и тут увидел Михея Бобра, что стоял у него за спиной. Иван подобрался весь.

–Отпустил?

–Угу…

–Уговорила значит. Это они умеют -уговорить. -Михей вздохнул, рукой махнул -Оно и к лучшему! Завтра бы короткий был разговор -или петлю на шею, или кровь бы пустили. Всё, повечеряли .В путь пора! Эй, в карауле, глаза протри, портки у тебя стянули!