Юрий Бельский - Тригг и Командор

Кентавры и те, кто пошел за ними, предпочли внешний блеск внутренней мудрости, плоскую поверхность — истинной глубине и дешевую похлебку — свежим морепродуктам.

Настоящие атланты, не прельстившись на блестящую мишуру, ушли глубоко под воду.

— У меня на мызе к обеду всегда только свежие морепродукты. А в Индокитае вы бывали? Осьминоги и креветки там очень хороши.

— За годы странствий я побывал везде. В Индокитае заходил как-то в Тонкинский залив — еще при династии Цинь.

— Это очень интересно — у меня в галерее висит пламенеющий клинок той эпохи.

Мне было бы очень интересно ваше мнение: для каких целей его использовали во времена Цинь Шихуанди — в оборонительном или в наступательном бою?

— Знаете, меня всегда тоже интересовал этот вопрос. Во время войны за бирманское наследство…

С этого места и до конца следующей страницы текст становится нечитаемым из-за все тех же жирных пятен, проступивших со страницы первой.

— …премного благодарен за приглашение … С утра мне придется посетить одно место в шведских территориальных водах, и к полудню я смогу быть уже у вас, дорогой барон!

— Жду вас непременно! К столу будет фаршированная щука.

— Это деликатес…

Боевой парусный плот «Неустрашимый», французский повар на русской службе, экскурсы в историю атлантических декабристов и знакомство барона с самим Лейбницем. Кентавры и их тяжелое наследие в Старом, а затем — в Новом свете. Парижская мода в Голштинии и планы на Треллеборг.

К полудню у самого дальнего края волнореза Батарейной бухты людьми фон Юкскюля был пришвартован бамбуковый плот. Тот самый «Неустрашимый», на котором барон когда-то спускался вниз по Меконгу и потом, через Индийский океан — к голландским владениям на Суматре.

Тогда его мореходность и скорость хода в бейдевинд настолько поразила малаккских пиратов, что они даже не решились его преследовать — помахали грозно вдогонку абордажными клевангами и отошли к Джохар-Бару, что за Сингапуром.

На палубе «Неустрашимого» был разостлан ковер из бенгальской коллекции барона, на котором плотным строем стояли ящики с триггер-виски и дубовые бочки со знаменитыми триггервильскими закусками. Посередине, между грот- и фок-мачтами, в плетеном гамаке, полулежал сам хозяин этого флагмана триггервильской эскадры — барон фон Юкскюль с графином триггер-виски «Секешфехервар» [4] Примечание. «Секешфехервар» — один из сортов триггер-виски, производимый в Австро-Венгрии по триггервильскому патенту. в правой руке и с могучей клешней жирного балтийского лобстера — в левой.

На бамбуковых стволах по краю плота вальяжно расположился иностранный визитер командора, точнее две передние конечности триггеозавра и один его боковой плавник.

Выцветший тропический шлем барона защищал голову ящера от полуденного солнца. Изредка, метрах в восьми от волнореза, появлялся зеленый чешуйчатый хвост заграничного гостя — он резко взмывал вперед и вверх, отгоняя от плота наглеющих чаек и крикливых бакланов…

— …Позвольте предложить вам еще ведерко маринованных осьминогов… Скоро подойдет баржа́ с креветками «болонез» под петергофским соусом, их уже разложили по бочкам, пересыпали петрушкой и тимьяном — пальчики оближете…

— У вас прекрасный повар. Наверное, из французов?

— Так точно. Взяли его в плен под Смоленском в ноябре двенадцатого — когда отсекли от Великой Армии арьергард Лассаля со штабом Бертье…

Вот их кухня нам тогда и досталась — вино, макароны и горячие фрикадельки. Офицеров французских, пьемонтских и неаполитанских разоружили и отправили в штаб корпуса, а поваров отпустили на все четыре стороны.

Но этот вот Мишель вскорости обратно воротился. Сказал, что замерз сильно, потому что он, дескать, из самого Лангедока.

Ну раз так, дали ему тулуп и валенки — с тех пор вот к эскадрону и прилип.

Наши бабы научили его потом щи варить, репу парить и гречку в печке запекать. С тех пор так у нас и стряпает. Раньше в полку, а теперь вот у меня на мызе.

Как русскую грамоту освоил, я ему поваренную книгу из самой Тулы выписал — все строго по науке теперь делает… Люблю шельмеца! Француз, а с понятием… Позвольте вам еще один графинчик — после нашего осьминога хорошо освежиться курляндским морсом…

— Дорогой барон, у вашего волнореза просто отдыхаешь душой. Кажется, что со времен Лукулловых пиров на Капри я не пробовал ничего более изысканного.

— Спасибо, Тригг. Позвольте мне вас так называть? Цифра 45 в застольной беседе звучит как-то уж очень официально.

— Конечно, конечно, барон… Давно я не встречал такого гостеприимства.

— Очень рад, что вам по душе наша скромная трапеза. Это тем более ценно, что за тысячи лет скитаний вы столько всего повидали… И разных греков с римлянами, и инков с ацтеками, и конкисту, и реконкисту, и Магомедов халифат… Даже с самим Шварцем знакомы, с тем, что порох изобрел и сухари в сметане. Есть с чем сравнить…

— Именно это меня и не радует. Где ни вынырнешь — везде одна и та же повторяющаяся картина — все те же грабли, на которые обязательно кто-то да и наступает.

Казалось бы, что может быть легче знания истории — читай себе хоть примитивного Плутарха, хоть заковыристого Цунь Ян Цзы, хоть по страничке на ночь — и все… Ничего больше… пару книжек… легче легкого… Потом, правда, все еще обдумать, конечно, надо, но вот тут-то и начинается необъяснимое.

Даже тот, кто что-то серьезное, пусть случайно, но прочел, задумываться о прочитанном упорно не хочет.

Работать готов на износ — лишь бы не размышлять о хоть сколько-нибудь серьезных вещах.

— В Атлантиде так же было?!

— Именно так. Мне история с вашими так называемыми «декабристами» очень напомнила трагикомедию с кентаврами. Во всяком случае, по степени безмозглости совпадения просто фантастические.

— А что между ними общего? Ваши бунтовщики ведь не выстраивались в боевые порядки против государя. Не стреляли в боевого генерала исподтишка, как те канальи на Сенатской площади…

Ваши крамольники сами добровольно ушли в изгнание, бубня под нос мантры о гражданских правах для каких-то зоофилов и свободе слова для каких-то мазохистов…

Экскьюзе муа, но я пока не понял, кого вы столь деликатно обозначили этими греко-латинскими номинациями? Не силен, пардоне муа, в научной терминологии.

Но, если речь шла о шулерах, я прекрасно понимаю ваше возмущение сим непотребством.

Надо было бы их еще и высечь хорошенько и голыми в Африку пустить, чтоб другим неповадно было.