Юрий Бельский - Тригг и Командор

— Вы говорите об Олимпийских играх?

— С них можно начать. Кентавры, ушедшие на Балканы, принесли туда с собой весь свой старый привычный багаж — полный набор хитроумных подмен всех понятий и идейно-воровских отмычек.

Как вы помните, в той старой Древней Олимпии соревновались атлеты из разных городов-государств Греции, в том числе и государств, находящихся между собой в состоянии войны.

Пустые символы и лозунги довольно быстро заменили собой исконные представления о настоящих победителях и настоящих побежденных.

Лавровые венки олимпийско-игрушечных «героев спорта» оттеснили на задний план не только награды героев настоящих, но и девальвировали потом и само понятие подвига как такового.

С принятием новых ценностей пошел и обратный отсчет эллинской культуры. Все эти модные «быстрее», «выше», «сильнее» и что-то там еще поднимались все выше и выше до сотни градусов по шкале абсурда. А дальше было уже просто некуда.

Карета дальше не идет, можно выходить… Вы только представьте себе: на одной чаше весов реальные интересы свободных граждан и государства, а на другой — местечковые амбиции участников забега на какую-нибудь убогую дистанцию в сотню древнегреческих метров.

Стоит ли удивляться потом, что малограмотные провинциальные македонцы с окраины Ойкумены без особого труда покорили и Великие Афины, и Героическую Спарту, и Благородные Фивы. А немного позже совсем «неспортивные» римляне сменили македонцев на посту хозяев Великой Эллады.

Причем если при покорении этой Эллады Филиппом Македонским — папой Александра — еще наблюдалось хоть какое-то сопротивление, то при приходе римлян не было даже и намека на сколько-нибудь серьезную борьбу.

Кстати, римляне тогда пришли не для того, чтобы покорять древнегреческих героев Олимпиад, а совершенно по другой причине.

Гражданская война в Римской Республике тогда просто выплеснулась за территорию Италийского полуострова.

Теснимая Цезарем армия римского сената во главе с Гнеем Помпеем была вынуждена эвакуироваться на территорию полуострова Балканского. Цезарь же устремился в погоню за врагом.

После того, как сторонники Помпея и сената были разгромлены и на этом театре военных действий, они были вынуждены искать убежища в свободных греческих полисах — Спарте, Афинах, Фивах и Коринфе.

Преследуя своих противников, легионы Цезаря легко разбросали тогда в разные стороны вооруженные силы эллинских городов, случайно попадавшиеся на их пути. И Спарта, и Афины, и Фивы, и Коринф покорялись даже не самому́ великому полководцу — по мере тактической необходимости их просто походя брали цезарианские командиры среднего уровня.

Никогда не занимавшиеся большим спортом, римские легионеры довольно наглядно победили в самом главном для Греции соревновании — в международном турнире за свое дальнейшее существование на земле…

Римляне тогда отправили древнегреческих физкультурников на историческую свалку так же, как метла садовника отправляет в мусорный бак попавшихся на ее пути трудолюбивых муравьев и гордящихся своей физической силой навозных жуков.

И олимпийские чемпионы, и зеваки с трибун греческих стадионов заняли в конце концов идеально подходящие им места в социально-пищевой цепи.

Призеры, медалисты и члены сборных команд приобрели достойную их рельефной мускулатуры профессию гладиаторов — обреченных клоунов римского цирка.

Там, впервые в своей карьере, они получили наконец шанс биться за ценности настоящие, а не мнимые — за право прожить на земле еще хотя бы несколько часов до следующего представления для почтеннейшей публики.

Менее титулованных греческих спортсменов и их болельщиков ждали римские галеры, каменоломни и оловянные рудники…

— Простите дорогой Тригг, что вынужден прервать вас, но я вижу на горизонте несколько военных парусников. Судя по рангоуту — это британцы. Интересно, что они делают тут, на Балтике?

— А разве Россия сейчас не воюет с Британией? Странно… Мне казалось, что уже давно пора…

— Мне пока об этом ничего не известно… Но, похоже, они идут прямым курсом на Кронштадт и Триггервиль. Не нравится мне это… Вероятно, мне придется покинуть вас на время.

— Вы что, собираетесь на плоту атаковать британскую эскадру?

— Именно так. За меня не беспокойтесь — «Неустрашимый» рожден для морского боя, как егерь для охоты.

— Я это сразу понял, дорогой барон, — эти три двадцатифунтовые мортиры на юте, наполненные селедкой, дают очень сильный кормовой крен…

Он немного усложняет буксировку, но не причиняет мне никакого беспокойства, просто я делаю мягкие хвостовые гребки с учетом фактора низкой кормовой осадки вашего судна.

— Эти орудия я когда-то снял с крепостной стены Копенгагена. Датчане тогда обнаглели: их рыбаки повадились ловить селедку прямо у меня под окнами, всего в сотне миль от Триггервильской мызы. Пришлось навестить их столицу и, в качестве контрибуции за моральный ущерб, забрать со стены форта дюжину новых, прибывших из Британии, мортир. Пару штук я потом подарил Его Высочеству наследнику престола, полдюжины и сегодня стоят в Батарейной бухте, а эти вот — несут службу на «Неустрашимом».

— Два плюс шесть, плюс три — равно одиннадцати. А была ведь дюжина, не так ли?

— Да, действительно, это вы точно заметили. Должно быть, потерял одну во время шторма на Доггер-банке… Но — еще раз простите, дорогой Тригг, — мне нужно подготовить артиллерию к бою: очистить стволы от селедки и просушить порох.

— Это те мешки со штампом Ост-Индской кампании, на которых написано «черный кайенский перец три креста»?

— Да, они самые.

— Вы уже составили план сражения? Мне бы хотелось поддержать вас огнем и маневром…

— Нет-нет-нет! Вы мой гость на «Неустрашимом», и мне неловко доставлять вам даже мелкие неудобства. Думаю, что бой будет недолгим. «Неустрашимый» подойдет вплотную к борту их флагмана — кажется, это «Инвинзибл» — и в упор даст залп на уровне ватерлинии. С исчезновением лидера на эскадре начнется паника, комендоры станут палить куда попало. В этом дыму «Неустрашимый» будет абсолютно неуязвим.

Тем более что бортовые пушки фрегатов и корветов не приспособлены для стрельбы по плотам. Думаю, я задержу вас тут не более чем на час-полтора…

— За час-полтора уже стемнеет, а я обещал быть у Треллеборга до захода солнца. Мне все же кажется, что я могу вам помочь в противостоянии с британским флотом, а заодно и сильно сберечь время.

— У вас есть другой план?

— Достаточно простой. Я прямо сейчас ухожу на глубину и затем всплываю прямо под килем у главного британца. Адмирал решит, что «Инвинзибл» напоролся на необозначенный на карте риф.