Зинаида Шишова - Путешествие в страну Офир

Франческо чуть не задохнулся от волнения и неожиданности.

Господи, Краков! Да ведь Краков и есть главный город Полонии. Как он об этом не вспомнил? Может быть, потому, что о Кракове ему рассказывали еще задолго до Сен-Дье – в Париже… Краков! Как он мог не знать о существовании Кракова!

– Сеньорита! Сеньор капитан! Сеньор эскривано! Вы тоже слыхали о нем?!

Франческо вынужден был некоторое время помолчать. А потом из опасения, чтобы не заметили его состояния, он, опустив голову, продолжал, стараясь унять дрожь в голосе:

– Сеньорита, сеньор капитан, сеньор эскривано, как я рад, что могу хоть немного рассказать вам о Кракове!.. Ведь в Краков стремятся ученые всего мира, гонимые в других странах… Краков прославлен своим университетом. Но для меня это название «Краков» дорого совсем по-иному: именно в Кракове знакомил своих студентов со всем новым, что появляется в науке землеописания, ученый, который сам начертил и отдал гравировать карту мира… Затем с нее сделали пять или шесть оттисков. Один из них я имел счастье держать в руках. Я держал в руках карту, на которой были нанесены очертания нового материка… Пусть не полностью, но не в этом дело… Этот замечательный человек третьим в Европе нашел в себе смелость назвать этот материк Америкой… А откуда произошло это название, я вам сейчас объясню…

Франческо снова помолчал. Ему необходимо было собраться с мыслями.

– Вам, вероятно, это смешно, но я никак не могу побороть волнение… Звали этого краковского ученого Ян Стобничка или Ян из Стобницы…

Франческо не увидел, а почувствовал в каюте какое-то движение. На него как бы пахнуло ветром. Он поднял глаза. Это сеньор капитан закинул плащ за плечо и снял шляпу.

– Краковский ученый Ян из Стобницы – к вашим услугам! – склоняясь в вежливом поклоне, представился он, взмахивая шляпой.

Сеньорита, со вчерашнего дня подготовлявшая эту сцену, не могла, понятно, предвидеть, что все сложится именно таким образом. А как она боялась, не будет ли слишком мучительно для Франческо услыхать, что новый материк назван не по имени его любимого адмирала Моря-Океана!

О том, что новый материк открывали уже много раз, задолго до первого плавания Кристобаля Колона, Франческо безусловно было известно… Но о том, какое этому материку присвоено сейчас название, Франческо мог не знать…

Так думали и сеньорита и сеньор капитан, и не за этим ли, не за выяснением ли этого вопроса направили Франческо Руппи в Испанию его учителя из Сен-Дье?

Сеньор Гарсиа, уже беседовавший с Франческо о великой заслуге Веспуччи (которой сам Веспуччи, кажется, даже не придавал особого значения), мог бы пояснить, что Франческо об этом давно осведомлен, но у сеньориты не было случая поговорить обо всем с эскривано.

– Сеньор Франческо, что же вы до сих пор молчали! – чуть не закричала она. – Сеньор эскривано, видите, как все удачно сложилось! Дядя, ну скажи что-нибудь!

– Говорить больше не надо, мы и так поняли друг друга, – произнес капитан с таинственным видом. Сбросив свой тяжелый плащ и камзол, он вышел из каюты.

Возвратился он, держа в одной руке свой узкогорлый кувшин, а в другой – четыре чаши с изогнутыми ручками, по одной на каждом пальце. Повернувшись к эскривано, он сказал с ласковой усмешкой:

– Э, да ты уже не плачешь, сеньор юстициарий? Значит, за последнюю неделю очень укрепилось твое здоровье! Итак, друг мой Франческо, тебе придется и дальше называть меня «сеньор капитан», а эту девушку, которую зовут на деле Ядвигой, Ядзей, ты и дальше будешь называть сеньоритой, пока… пока не появится возможность называть ее иначе… А сейчас выпьем за то, чтобы не переводились на свете честные историки, а также географы-картографы, которых господь наделил некоторой смелостью при отстаивании их убеждений, и такие отличные люди, как Франческо Руппи, и такие девушки, как наша Ядвига… Прости, Ядзя, что, провозглашая тост, я столь неучтиво обошелся с тобой, но ты уже, конечно, поняла, что я называл присутствующих по старшинству… Люблю я этот звук, – произнес капитан мечтательно, прислушиваясь, как вино с тоненьким журчанием наполняет чаши. – Выпьем за успех нашего дела в Испании!.. Нет, лучше всего пускай каждый пьет за свое! – перерешил он, махнув рукой.

Франческо встретился взглядами с сеньоритой, и оба они чуть заметно приподняли свои чаши.

Все чокнулись и выпили.

Потом капитан снова наполнил чаши. Однако когда он собрался было приняться за вино в третий раз, сеньорита завинтила на кувшине пробку и молча вынесла его из каюты.

– Э-э-э, пустяки! – сказал капитан весело. – Праздник мы отлично закончим не здесь, а у меня. Хотя – господи! – я ведь дал честное слово своей сестре, матери Ядвиги, что больше шести кружек вина в день я не буду выпивать! И дал слово перед образом богоматери! Эх, какая жалость… Такой подходящий случай!

Когда девушка возвратилась, эскривано произнес дрожащим голосом:

– А я ведь не знал, Янек, о твоей клятве. Господь видит, как радостно мне – впервые за все плавание – назвать тебя по имени! Янек, ты уж прости, но у меня не хватило силы выпить вторую чашу, и я вот приберег ее для тебя…

Капитан молча развел руками: ничего, мол, не поделаешь! Однако он тут же нашел выход:

– Вино в бочку обратно никогда не выливают… В кувшин тоже не полагается… Франческо, ты помоложе и покрепче, спешить тебе сегодня некуда… Выпей, друг, за упокой души чудесного старика – герцога Ренэ Лотарингского… А о Мартине Вальдзеемюллере мы с тобой еще потолкуем… Я о нем тоже весьма наслышан… Правда, говорят, за последние годы он как будто резко изменил свои взгляды… Я имею в виду его отношение к Америго Веспуччи… Но это еще нужно проверить. Вообще-то Вальдзеемюллер известен больше под именем «Ги-локомилус»… И зачем это герцог Ренэ польстился на эти латинские клички?.. В моей стране латынь знают не хуже, чем в Лотарингии, однако я как был Яном Стобничкой, так Яном Стобничкой и остался… Хотя знаешь, друг Франческо, мы ведь сейчас не на поминках, выпей лучше за живых!

Сеньорита с некоторой тревогой глянула на Франческо: не слишком ли много вина выпивает он за один вечер?

Но Франческо в эту минуту уже поднялся, обуреваемый желанием произнести торжественный, подобающий случаю тост. Но тост у него – увы! – не получился.

– За ваше здоровье, сеньорита Ядвига, – только и смог он выговорить. Выпил и аккуратно поставил чашу на стол.

Давно не пивал он подобного ароматного и, надо признаться, крепкого вина. Да еще в таком количестве!.. Ежедневные порции, выдаваемые боцманом, ни в какое сравнение с этим не шли.

– Ну, уж если «Ядвига», то не «сеньорита», а «панна» или «паненка», – пробормотал капитан, но, почувствовав, что у него что-то неладно с головой, предложил: – Давайте, друзья, больше не утомлять девчушку, она и так молодец: пила, не отставая от нас!