Влад Ростовцев - СХОДНИК-II

И картина теракта предстала пред ним во всей ее неприглядной наготе, ибо последняя пригожа лишь у девиц и женок, а на прочее, включая и у совокупного мужского пола, срамно даже подглядывать! Ворог неизвестного ноне именования, а в прошлом, безусловно, Будимир и Евпатий, опасаясь доложить своим вышестоящим о наглом ультиматуме им, решил срочно устранить Молчана, сославшись на неизвестных убивцев и переложив на недоработки внутреннего сыска, антипатичного скрытному сыску Секретной службы.

Подлейшее намерение сие предполагалось реализовать посредством меткого в стрельбе подчиненного, коему был вручен добротный лук со стрелами высшего качества. А прежде не встречался он со своей будущей жертвой, оттого и подведен был на место преступления главным злоумышленником. А тому было точно известно не токмо о встрече Молчана с Борзятой, а и о месте ее и времени. Узнать же о них он мог лишь от Базулы, понеже…

И тут прервал его мысленное расследование недружелюбный оклик: «Эй, паря, почто вертишь стрелу в руце? А лук твой где? Пропил?».

Мигом подняв взор, узрел он шагах в шести-седьми двоих ханыг – неопределенного возраста, в драных лаптях и таковой же одежке, вельми походившей на лохмотья, оба с дубинками самодельного устройства, явно затаивших намерение добычливого гоп-стопа, спровоцировав бытовой конфликт.

«Не иначе, таились в окрестных развалинах, поджидая одиночного. Не на того нарвались! – озлился в душе Молчан, искренне сожалея, что лишен возможности поочередно засадить стрелой в гузна данных лиходеев из-за необходимости сохранения в полном комплекте базовой улики. Ведь наконечник и надломиться мог при последующем извлечении из чуждой мякоти!

Посему вынужденно ограничился тем, что переложил в шуйцу стрелу, намереваясь при обострении ситуации поражать ей ворогов, аки сулицей в ближнем бою, одновременно заключив в десницу нож, выхваченный из ножен, прикрепленных к поясу. И предложил тому, кто выглядел закоперщиком:

– А не хошь нюхнуть потрошки свои из собственной утробы, сим ножом вспоротой? Мигом взрежу! Другана же твово проткну чрез печенку, и до небес взвоет! Вон отсюда рвань, допрежь не осерчал я!

И проводив взором дернувших прочь горе-налетчиков, продолжил он мысленное расследование, начав с прерванного:

«…Узнать о том он мог лишь от Базулы, понеже никто не мог подслушать нас – исключено! А уведомить ли Борзяту? Повременю! – взятый мной за шкирку Базула, а ждет его в случае разоблачения неминучий конец, в ноги падет мне и полезен будет. Аще ж Борзята сообразит сам, запрещу прикончить того, немедля… Либо все же вложить, подлеца, не откладывая? Решу, погодя!

И сколь основательно подготовились злодеи! Загодя выбирая место для засады, рассчитали, елико будет от него до вяза, и выбрали самую подходящую стрелу – с оперением ближе к торцу с ушком, ведь таковая надежнее иных для попадания с ближней и средней дистанции. Что до выявленного златника – редкостной монеты в наших краях, явно выпал тот из кошеля заказчика, предназначаясь для дальнейшего расчета с исполнителем. И ведь в немалую цену определили мя! – за златник любой наемный убивец с великой радостью упокоит аж троих… А слабоваты нервишки у того, кто заварил всю кашу! Узрев промах и осознав, что может столкнуться с двумя серьезными мужами, кои не пощадят, когда поймают, сразу и убег с сообщником. Будь же на его месте я, точно приказал пустить вторую стрелу, невзирая на риски…».

Молчан обдумал бы и боле, да уж, почитай, уткнулся в останки покойного частокола, за коими ответственный работник внутреннего сыска земли вятичей осматривал преступные следы в надежде на дополнительные улики.

Заслышав поступь сотоварища, Борзята выгреб навстречу, ступая на хрустевший хворост. Причем, с вельми довольной рожей!

– Ужель еще нарыл? – живо полюбопытствовал Молчан.

– Не ошибся ты! – с заметной гордостью подтвердил Борзята. И предъявил раскрытую длань десницы с новыми извлечениями из бурьяна. – Зри сам!

И Молчан узрел костяной гребень для вычесывания брады, а к нему и некую серебряную бляшку сердцевидной формы.

– Бляшка та сорвалась с наборного пояса при падении, гребень же явно выпал из разорванного кошеля, когда боком пал на корягу его владелец, – пояснил удачливый изыскатель. – Да ты на главное глянь!

И с теми словами бережливо снял он с гребня двумя перстами шуйцы и приблизил к зенкам Молчана безусловно рыжий волос, добавив:

– Вем я отныне, какового цвета была злодейская брада!

– Токмо бы не просек он до поры, чье оное, – мысленно понадеялся Молчан, разом вспомнив, что наборный пояс рыжебородого Будимира-Евпатия был украшен именно таковыми бляшками. И еже, по ходу застольной беседы – еще на стадии дружелюбия, он справился, елико их, хозяин, явно рисуясь дорогостоящим декором на пузе, поделился, что ровно тридесять шесть…

XI

«А и ловок Тимошка!» – вывел Радислав, покачиваясь в седле.

Поелику, вслед за словами Шадра, что пробудился сей, добычливый в охоте представитель торгового цеха, а по совместительству и нештатный скрытник при исполнении возложенного Центром задания, мигом глянув в ту сторону, сразу же и установил: подопечный отставного киевского ловчего вставал не с того места, где дрых, когда Радислав ходил за хворостом, а много ближе! Явно подслушивал!

Все ж, удостоверившись в хитрости прыткого юнца, Радислав и не подумал уведомить его наставника. «Не стану встревать! – рассудил он. – Повременю, продолжив наблюдение, однако не вникая всецело. Есть дела и особливой срочности!».

Главное из тех особливых дел заключалось в выполнении наказа Путяты: не считая главным своим заданием, а при случае – мало ли ?! – выведать наиважнейшие сведения об особенностях конструкции ромейского сифона-огнемета, представлявшего медную трубу с раструбом. Понеже зачем «греческий огонь», именуемым и «жидким пламенем», аще не из чего сжигать им?

Из достоверных сведений, с превеликими трудами добытых резидентурой в Царьграде, Центр был осведомлен, что пред боевым использованием того огня его подогревали, доводя до необходимой кондиции в наглухо закрытом котле, куда посредством насоса нагнетался воздух.

При достижении требуемого подогрева открывался кран и чрез сопло сифона выбрасывалась в чуждый корабль горячая струя! Причем, в любом направлении – с носа, бортов и кормы ромейского дромона…

И едва запаливали ее, оная с ревом вспыхивала, сжигая все на своем пути, сопровождаясь грохотом и дымом и оставляя за собой огненные хвосты! Возгоралась даже вода на поверхности, а в сухопутных сражениях начинали пылать и камни!

Боле всего занимала Центр конструкция упомянутого крана-вентиля. Увы! – к лету 1009-го еще никому из сходников-вятичей не удалось добыть ее, ввиду режима строжайшей секретности, равно и эффективности ромейских спецслужб. А те навсегда пресекали скрытных героев из многих иноземных разведок, кои себе на погибель изловчались приблизиться к тайнам технологии «греческого огня» и механизма выбрасывания его из котла с нефтяной смесью с загадочными добавками к ней. И доселе не раскрыты они, елико веков ни пытались, на полторы тыщи лет предвосхитив напалм во Вьетнаме от заведомо подлых и агрессивных янки, разжиревших на бесконтрольном печатании баксов и тщащихся гегемонить, а есть у нас оружие гиперзвукового возмездия!